Его разбудил звонок. Он звенел не умолкая. Откуда звук? Митяй шарился в темноте, пока не уцепил джинсы и не нащупал в заднем кармане телефон. Не мог он звонить! Но зловеще светился экран, и телефон противно вздрагивал. Митяй нажал кнопку и поднёс его к уху. Тишина.
Телефон выскользнул из вспотевшей руки, упал и неожиданно разлетелся на кучу осколков. И вдруг в очертаниях одного из них стало проступать что-то знакомое…
Митяй осторожно снял Оберег (хватило ума повесить на шею!), положил на стол, поднял этот осколок и стал прилаживать его в ячейки. С пятой попытки удалось: кусок чёрной пластмассы чётко лег на место и намертво впаялся краями.
Есть! Один «пазл» нашёлся!
К утру решение пришло: нужно идти в прошлое Маши. Вокруг нее накручено слишком много необычного. И сама она, похоже, измаялась… Хуже нет, когда не знаешь, как быть, и не можешь ответить ни на один вопрос.
Вечера Митяй еле-еле дождался. Казалось, что внутри — туго натянутая струна. Только задень, и она отзовётся высоко и надрывно. Дом готовился ко сну: всё реже хлопали двери, тише звучали детские голоса. Ну, вот все и успокоились. Митяй поймал себя на мысли, что уже готов спуститься в столовую и отсчитывать минуты, пока не распахнётся крохотное окошко, и смешная пичуга не заведёт свои «ку-ку…»
Отчего-то именно это казалось нужным сигналом…
Наконец Митяй оделся и смог выйти в коридор, где на цыпочках обошёл все двери. Тишина. Повернулся к шкафу, приложил Оберег. Дверь распахнулась сама.
Теперь он стоял на высоком крыльце большого здания, похожего на кинотеатр. Ночь. Перед ним — маленькая площадь. В центре — ёлка с разноцветными огнями гирлянд. Ледяная горка, фигуры Деда Мороза и Снегурочки. Слева — снеговик. И никого нет.
С боковой улицы кто-то шёл. Митяй пригляделся: женщина и девочка. Он почему-то слышал каждое слово, хотя стоял далеко. Женщина говорила медленно, с трудом:
— Видишь, Маш? Мы на праздник идём. Вон Дед Мороз. Он тебе завтра подарок даст. Смотри, как красиво… Лампочки горят…
И пахнуло на Митяя запахом застарелого перегара…
Они подошли к ёлке. Женщина присела перед девочкой.
— Ты постой тут, Маша. Здесь светло и видно всё… А я сейчас схожу…в одно место, и приду. Ладно?
Женщина с трудом поднялась, покачнулась и пошла. Девочка постояла, потом бросилась за ней:
— Мама, мамочка!
Было ей на вид года три. Она цеплялась за женщину, а та отрывала её от себя, разворачивала спиной и всё подталкивала девочку обратно к ёлке.
— Ты почему, зараза такая, мамку не слушаешь? Стой здесь! А я тебе сама подарок принесу. Ты ведь хочешь подарок?
Митяй увидел лицо девочки совсем близко. По щекам текли слезы, она вытерла их синими рваными рукавичками и послушно встала под ёлку.
— Вот и молодец! Маша хорошая…
Но простояла девочка совсем недолго. И опять побежала за матерью. Вцепилась в пальто и уже не выпускала.
Женщина схватила её подмышки и потащила к снеговику. Поставила рядом и начала разматывать свой красный и очень длинный шарф. Митяй видел всё происходящее словно в замедленной съемке: вот она закинула шарф на снеговика, опоясав его толстый живот, опустилась на колени перед девочкой, сделала виток шарфа вокруг шубки и завязала его на два узла. При этом бормотала:
— Не хочешь, дрянь, по-хорошему…Просила тебя: постой! Сама виновата… Теперь не убежишь. Я скоро, скоро…
И она пошла, не оборачиваясь. Шаги были нетвердые, её заносило в сторону, казалось еще немного — и упадёт. Но нет. Женщина скрылась в переулке.
Митяй сжал кулаки. Зарком сказал: наблюдатель. Вот оно что! И не двинуться с места, и ничего не сделать…
Девочка стояла тихо. Потом начала пинать снеговика. От него отлетали небольшие кусочки. Но, видно, сделан на совесть — из хорошо спрессованного снега, а может и льдом покрыт. Потому что весело поблескивал глянцевым светом, отражая огни лампочек.
Скоро она совсем выбилась из сил. И замерла. Митяй видел, как она обмякла, глаза закрылись. Шапка сползла на лицо…
Митяй никогда не молился и, наверное, не верил в то, что Бог есть. Хотя частенько приходили в детдом то миссионеры какие-то, то проповедники с подарками и книжками. Все они рассказывали про справедливого и доброго Боженьку, который думает о них, детях. Если бы думал…
Но сейчас Митяй впервые просил: «Сделай же что-нибудь! Ну, сделай!»
И вдруг из-за горки послышались молодые голоса. Кто-то весело смеялся, кто-то затягивал «в лесу родилась елочка…». На площадь вышла компания, человек из пяти. Двинулись к ёлке: