Искали в домах, на чердаках, в подвалах. Везде, где только мог притаиться человек, щупали штыками в темноте.
— Скорее, скорее! — торопили офицеры перепуганных мужчин, женщин и детей. Их выталкивали за ворота и гнали на пристань. — Торопитесь! — угрожающе советовали им. — Скоро большевики начнут бомбардировку, командование решило защитить вас. Спешите!..
Жителей собирали на пристани и загоняли в пакгаузы.
А в это время солдаты хозяйничали в пустых домах.
Перед рассветом огромные склады были переполнены. Оттуда доносились крики детей, плач женщин, стоны больных.
У запертых дверей выставили охрану с пулеметами. Из складов никого не выпускали.
В шесть часов утра майор Ловетт сообщил по телефону командующему:
— Все выполнено.
Прожекторы погасли. Странная тишина нависла над городом.
Низовой ветер блуждал над лиманом. Земля спала под необъятным куполом неба.
У бортов «Плутона» чавкали моторы катеров.
В тишине однотонно скрипели сходни. На крейсер поднимались солдаты. Строились с винтовками на изготовку вдоль палубы, в кочегарке, у орудийных башен: Ланшон принимал меры. Четыреста моряков могли повести себя так же, как комендоры Гра и Фракасс…
XVII
Мглистое утро.
Пронизывающий ветер мечется по траве, по холмам, забирается под одежду.
Партизаны лежат в степи, сжимая в руках винтовки. Взгляды их устремлены вдаль, куда убегает железнодорожное полотно.
И вдруг по цепи в низине и по холмам передается возглас:
— Едут!..
Дрезина со скрежетом вылетает из-за леска и замедляет свой бег.
Закутавшись в плащи, сидят тесно, плечом к плечу, парламентеры.
Ветер рвет прибитый к палке белый флаг.
Цепь оживает. Партизаны поднимаются и с любопытством вглядываются в лица прибывших.
— Ты их поспрошай, — весело кричит один другому, — какого беса надо им на нашей земле?..
Парламентеры делают вид, что смотрят прямо перед собой, но в то же время косятся на партизан, на колючие острия штыков над холмами.
Микола Кашпур сидит справа.
На его пожелтевшем лице — выражение тревоги. Ему кажется, что колеса дрезины вертятся на одном месте, а степь, перелески и вооруженные люди пролетают мимо по обеим сторонам пути.
— Вставайте! — дергает его за рукав Форестье. — Приехали!..
Микола испуганно озирается.
Парламентеры стоят уже на полотне, переминаясь с ноги на ногу. Они сбились в кучку, лицом к лицу, спиною к степи, избегая взглядов партизан.
Микола медленно спускает ногу на насыпь и вдруг чувствует, как к горлу его подкатывается комок.
Со стороны станции к месту остановки дрезины скачет всадник, рассыпая по шпалам перестук подков.
Круг партизан на железнодорожном полотне сужается.
Полковник достает из портсигара папиросу и мнет ее между пальцами.
Майор Ловетт нервно пристукивает каблуками.
И только железнодорожник за рулем дрезины открыто, с любопытством смотрит на обросшие лица партизан.
Всадник скачет прямо к дрезине. В нескольких шагах от нее он рывком останавливает коня.
Марко легко спрыгивает на землю и, едва коснувшись рукой кубанки, подходит к парламентерам.
Полковник Форестье расправляет плечи и отдает честь узкой, затянутой в замшевую перчатку рукой. То же делают Ловетт и Кашпур.
Марко подходит ближе и, положив руку на эфес шашки, ждет.
Ждет и полковник. Он хочет, чтобы красный заговорил первым.
Но Марко молчит, зорко всматриваясь в лица парламентеров. Петлюровские трезубцы на рукавах Каш- пура бросаются ему в глаза.
Марко чуть-чуть усмехается.
Молчание слишком затягивается… Полковник, плохо скрывая раздражение, начинает первый:
— Мы прибыли согласно вчерашнему извещению для переговоров. С кем имею честь?
Марко молча кивает головой.
Форестье кромсает папиросу. Марко видит, как на шпалы сыплется табак.
Попытка утвердить свое превосходство не удалась. Форестье отбрасывает дипломатию, называет свой чин и фамилию и протягивает руку.
Марко подает ему руку и, минуя Кашпура, здоровается с Ловеттом.
Кашпур кривит рот, отводит взгляд в сторону и всюду видит веселые лица партизан.
— Пойдемте? — предлагает Форестье, трогаясь с места.
— Прошу, — говорит Марко, затем добавляет: — Кроме этого господина, — и кивком показывает на Кашпура.
— Но это член нашей делегации, назначенный генералом Ланшоном! — удивляется полковник.