Она посмотрела на Арлена:
– Вот! Этот демон знает, от кого принял смерть.
Арлен скосил на нее глаза:
– Он мертв, Рен. И ничего не знает.
Он нагнулся, подобрал плащ, стряхнул с него листья и пыль и аккуратно сложил.
– Честное слово, я и сам не любил его надевать. Мне нравится прятаться не больше, чем тебе. Пожалуй, и меньше.
Он ворчливо продолжил:
– Раз в кои веки получаешь подарок и понимаешь, что в него вложили душу, но развернешь – и первая мысль: «Неужели этот человек вообще не знает меня?»
Ренна кивнула:
– Папаша так же покупал у Джесси Хмеля бочонок эля на мой день рождения и все выдувал сам. – Ее передернуло. – Таннеры не были мастерами делать подарки. По крайности, после маминой смерти.
– Что с ней случилось? – мягко спросил Арлен. – Я слышал, виноваты демоны, но в городе никогда не делились подробностями.
– Трудно сказать, – согласилась Ренна. – Ее точно растерзали, но в метках не обнаружилось бреши – она вышла во двор. Помню, они с отцом той ночью вдрызг разругались. Я была мала и не задумывалась, но сейчас мне кажется, она от него сбежала. Ночь, меня и саму не раз подмывало.
– Рад, что этого не случилось, – произнес Арлен. – Одно дело – бежать, когда есть куда, но если попросту вынужден – лучше дать бой.
– Честное слово, – ответила Ренна.
– Впрочем, от плаща была польза. Без него нас могли разорвать в клочья.
– Значит, мне следует поблагодарить Лишу Свиток за наше спасение. – Ренна сплюнула.
– Рен, это ты нас спасла. Без плаща и ножа твоего батюшки ту тварь было не одолеть. Мозговой демон подступил ко мне ближе, чем любой другой; он чуть не прикончил меня, и я той ночью не раз оказывался на волосок от смерти.
Он протянул ей сверток, и Ренна кивнула, принимая. Улыбнулась:
– Не могу сказать, что не обрадуюсь, когда твоя Лиша увидит его на мне. Все поймут, что я главнее.
Арлен усмехнулся:
– Некоторые. Остальные подумают, что ты ее подмастерье.
Ренна насупилась, и он покатился со смеху.
Глава 5
Рачитель Хейс
– Побери его Недра! – выругался Арлен.
– Что случилось? – спросила Ренна.
Они спешились после быстрой скачки, повели лошадей через густую чащу и вышли на небольшую поляну часть которой заняла обнаженная и выступающая скальная порода. Арлен показал на нее пальцем:
– Кто-то нашел мое убежище.
Ренна присмотрелась к камню и помотала головой:
– Ничего не вижу.
– Оно там, – не унимался Арлен. – Надо подойти вплотную, чтобы увидеть дверь. Металлические воротца прикрыты пробочником, остальное – травой и мхом.
– С чего ты взял, что кто-то его нашел? – прищурилась Ренна.
Арлен указал на тонкую струйку дыма, которым курилась верхушка мертвого дерева, что угрюмо стояло на небольшом каменном выступе.
– Это мой дымоход. Я не оставлял очаг гореть три месяца кряду.
– Там спрятано что-то важное?
Арлен пожал плечами:
– Наполовину помеченное. Люди, которые присоединялись к лесорубам, разбирали оружие быстрее, чем я успевал пометить, и у меня так и не появилось собственного тайника. Только место, где можно преклонить голову.
Послышалось кудахтанье, и Арлен вздохнул:
– Мое уютное стойло превратили в курятник, провались он в Недра.
– И что теперь? – спросила Ренна.
– Наверно, снимем комнату в городке, – устало ответил Арлен. – Выступим завтра. Днем или ночью – не важно; все равно, как только мы покажем лица, сбежится толпа. Мне нужно поспать несколько часов, пока не началось.
– А почему бы нам не разбить лагерь, как всегда?
– Мы не животные, Рен. Нет ничего дурного в том, чтобы ночевать в постели, а мы не в той форме, чтобы знакомиться с населением.
Ренна состроила кислую мину. Ночью ей не удалось поохотиться, а в городе будет еще сложнее питаться мясом демонов без ведома Арлена. Отвращение к подобным трапезам улетучивалось по мере того, как умножались силы. Она была голодна и уже не насыщалась обычной пищей.
Но усталый вид Арлена охладил ее. Арлен нес на плечах все тяготы мира, и ей предстояло поддерживать его во всем.
– Отлично. Завтра. – Ренна взяла его за руки, поцеловала и улыбнулась. – Разложи круг, а я тебя убаюкаю. Заснешь как убитый.
Усталость исчезла с лица Арлена, едва она принялась его ласкать. Он никогда не утомлялся настолько, чтобы не возбудиться, завидя ее без одежды.