Когда мы уже шли к вокзалу, проф. Павлова спросила меня, что я думаю по поводу кризиса. Я сказал, что не знаю, а она мне сказал: Саша, ну ты что! Кризис — это же ужасно, ведь после кризиса обычно начинается мировая война.
Потом мы зашли в обшарпанное (в Мюзо других нет) кафе и хотели заказать обед, а официантка посмотрела на часы, а потом на нас и сказала: У нас обед подают до трех — а сейчас уже две минуты четвертого!
25 февраля
Только что видел лебедя на крыше трамвая. Сидит себе, проехал, наверное, целую остановку, тянет шею, смотрит по сторонам. Я возвращался на работу из библиотеки, шел мимо остановки, когда его увидел, смотрел на него, а потом водитель стал высаживать людей из трамвая, жалко у меня не было фотоаппарата, можно было бы продать фотографию — завтра об этом лебеде во всех газетах напишут на первой полосе.
27 февраля
Сегодня у меня в магазине украли сумку с продуктами. Продуктов было на 14 франков, но все равно неприятно.
Март
2 марта
В первый раз увидел своего соседа по этажу, он симпатичный: рыжий и коренастый, в трениках, растянутых на коленях, у него серые глаза.
Плохо спал, проснувшись понял, что опять нужно ехать в Лозанну в Музей l'Art Brut смотреть Дарджера. Я люблю Лозанну, там красивые люди, красивые дома. На набережной — как в любом городе, где есть озеро — на скамейках сидят несчастные одинокие — смотрят на горы на другом берегу и думают о вечном, а мимо скамеек бегают спортсмены.
Когда я захожу в супермаркет, я часто вижу там круглолицего мясника с югославской фамилией (в швейцарских супермаркетах работают люди только с югославскими фамилиями. Культура обслуживания в супермаркетах, особенно на окраинах города, стремительно гибнет: славяне не здороваются и не улыбаются), однажды я покупал у него телячьи голяшки и обратил внимание, что они такие же розовые, как его руки. С того дня я часто думаю о том, какое важное место в моей жизни занимает мясо, я в первый раз разглядел одного своего знакомого, когда он покупал свиной шашлык, и, как я сейчас понимаю, сразу же в него влюбился, а Денис, еще до того, как мы познакомились, работал мясником, разделывал коровьи туши, у него на пальцах остались от этой работы шрамы. Мясо — это проводник эротических импульсов, и не случайно простые люди называют мужской член колбаской.
Адам в пятницу сказал, что ему в голову все чаще приходит мысль все бросить и уехать обратно в Польшу, здесь он всегда будет чужим, работа ужасна, вот только переждет кризис и сразу же поедет обратно, а, может, и не поедет, ведь когда кризис кончится, у него уже наверняка будет бессрочный вид на жительство и тогда возвращаться нет никакого смысла, но так тяжело, он здесь никому не нужен. Везде никто никому не нужен, произнес я свою любимую фразу, хотя, если честно, в то, что никто никому не нужен, я не верю, потому что все кому-нибудь зачем-нибудь нужны, в первую очередь, для того, чтобы друг друга эксплуатировать, эмоционально или физически. Я знаю, вздохнул Адам, это правда.
А еще когда в лицо дует теплый южный ветер и запах горелой травы смешивается с запахом сырой земли и мокрого асфальта, я думаю о бежевой ветровке и ткани, из которой она сделана, и о презервативе во внутреннем кармане, месяца полтора назад мы обнаружили недалеко от моего дома высокий холм, с которого виден весь город, шоссе, железные дороги, фабрики, почтовые склады, стадионы, Цюрихберг, светящийся ночью золотыми огнями, теперь я часто хожу туда, сижу на скамейке и смотрю на мерцающие огни, иногда вдалеке лают собаки.
3 марта
Смерть является делом и сугубо личным, ведь она ведет тебя дорогой, по которой за тобой никто не пойдет, и общим: каждая отдельная смерть приближает гибель всего мира. Тезис о том, что дети никогда не пытаются покончить с собой, опровергается примером Г. Тракля. Еще в дошкольном возрасте он пытался броситься то под лошадь, то под локомотив, и доподлинно известно, что однажды в Страстную пятницу он убежал от няньки и хотел утопиться в озере. Когда судебный хирург Грейф и окружной врач Штернеман вскрыли труп Клейста, они увидели, что его правое легкое чрезвычайно увеличено в объеме, печень — из нее, едва ее разрезали, полилась черная густая кровь — неестественно огромна, а желчный пузырь переполнен загустевшей желчью. Когда врачи вскрывали черепную коробку, у них сломалась пила. Наконец, они смогли вынуть мозг и были поражены тому, насколько он жесткий, они резали и кромсали его до тех пор, пока не нашли пулю.