Чем больше я размышляю над притчами Иисуса, тем больше чувствую искушение использовать для описания арифметики Евангелия слово «жестокая». Я уверен, что Иисус рассказал нам эти истории о благодати для того, чтобы призвать нас полностью выйти за пределы нашего мира неблагодати, живущего по принципу «зуб за зуб», и войти в Божьи пределы бесконечной благодати. Как выразился Мирослав Вольф: «Экономика незаслуженной благодати превосходит экономику нравственных заслуг».
Нас с самого детского сада учат тому, как достигать успеха в мире неблагодати. «Кто рано встает, тому Бог подает». «Без труда не вытащишь и рыбку из пруда». «Бесплатный сыр бывает только в мышеловке». «Что посеешь — то и пожнешь». «Кто платит, тот и заказывает музыку». Я хорошо знаю эти правила, потому что живу по ним. Я работаю, чтобы зарабатывать; мне нравится побеждать; я отстаиваю свои права… Я хочу, чтобы люди получали по заслугам — не больше и не меньше.
Тем не менее, если я потружусь быть внимательным, то услышу громкий шепот Евангелия о том, что я получил то, чего не заслуживал. Я заслуживал наказание, а не прощение; гнев, а не любовь; долговую тюрьму, а не чистую кредитную историю. Я заслуживал того, чтобы быть сурово отчитанным и умолять на коленях о прощении, а вместо этого передо мной накрыли пир.
Из книги «Что удивительного в благодати?»
2 июня
Определение благодати
Как говорят нам богословы, Бог существует вне времени. Он создавал время точно так же, как художник избирает технику живописи, и потому не связан его рамками. Бог видит будущее и прошлое как некое бесконечное настоящее. Если богословы правы, то это объясняет, как Бог мог назвать «возлюбленным» такого непостоянного, ненадежного и импульсивного человека, как я. Глядя на график моей жизни, Он видит не резкие отклонения в направлении то добра, то зла, а устойчивую линию добра: добродетель Божьего Сына, которая, будучи зафиксированной в некий момент времени, применяется ко всей вечности.
Я вырос с образом «арифметического» Бога, Который взвешивает на весах мои хорошие и плохие дела, и всегда находит меня неполноценным. Почему-то, я не замечал Бога Евангелий, Бога милости и великодушия, Который постоянно находит способы вдребезги разбить безжалостные законы неблагодати. Бог разрывает арифметические таблицы и вводит новую арифметику благодати — самого удивительного, преображающего и неожиданного по своему действию слова.
Благодать представлена в таком многообразии форм, что я затрудняюсь дать ей определение. И все же, я готов попытаться хотя бы примерно определить, что такое благодать применительно к Богу. Благодать подразумевает, что мы не можем сделать ничего для того, чтобы Бог любил нас больше. Не учитывается ни наше усердие в духовных дисциплинах, ни самоотречение, ни объем знаний, накопленных в семинариях и библейских школах, ни напряженность нашей борьбы за праведные дела. И еще благодать подразумевает, что мы не можем сделать ничего для того, чтобы Бог любил нас меньше. Не идут в расчет ни расизм, ни гордость, ни пристрастие к порнографии, ни прелюбодеяние, ни даже убийство. Благодать подразумевает, что Бог уже любит нас настолько сильно, как только может любить бесконечный Бог.
В своей книге Бреннан Маннинг рассказал историю об ирландском священнике. Решив пройтись пешком в один из деревенских приходов, он увидел у дороги какого-то престарелого крестьянина, который, опустившись на колени, молился. Впечатленный увиденным, священник сказал: «Ты, наверное, очень близок с Богом». Крестьянин, прекратив молиться, поднял голову и, мгновение поразмышляв, с улыбкой ответил: «Да, Он очень сильно любит меня».
Из книги «Что удивительного в благодати?»
3 июня
Нечто противоестественное
В пылу одного из наших споров моя жена выдала очень сильную богословскую формулировку. Мы весьма энергично обсуждали мои недостатки, когда она сказала: «Меня саму очень удивляет, что я прощаю тебя за некоторые из твоих низменных дел!»
Поскольку я пишу о прощении, а не о грехе, то умолчу о пикантных деталях этих «низменных дел» и скажу лишь о том, что поразило меня в замечании моей жены. Она с удивительной точностью передала природу прощения. Это — не какой-то милый платонический идеал, который рассеивают в этом мире, словно освежитель воздуха из баллончика. Прощение — процесс болезненный и сложный, и нанесенные вам раны (мои низменные дела) оживают в вашей памяти даже спустя много времени после того, как вы простили. Прощение — это нечто противоестественное, и моя жена протестовала против его вопиющей несправедливости.