– Вам осталось, наверное, месяцев шесть.
– Вы очень добры. – Она изучающе смотрела ему в лицо. – На самом деле вы имеете в виду шесть недель.
Он не ответил. Огромная волна жалости захлестнула его. Он пристально взглянул на нее, пытаясь представить, каким было в прошлом это изможденное лицо. Она и правда не была старой. Болезнь, а не годы, состарила ее. Глаза у нее были действительно необыкновенные; должно быть, когда-то она была прелестной женщиной – явно женщиной со вкусом. А теперь гротескно семенящая в десятиразрядной пантомиме мишень для каждого провинциального хама!
Его мысли невольно сложились в неуклюжие слова:
– Сегодня вечером вам лучше не беспокоиться насчет этого ужина. Вам явно не стоит туда идти.
– Ой, но я иду! Уже и не помню, когда в последний раз меня приглашали на ужин. А следующего – еще дольше ждать…
– Но разве вы не понимаете… – перебил он ее.
– Понимаю, – ответила она. – Но если им хочется, пусть пошутят. Что такое жизнь? Просто маленькая шутка.
Она лежала, глядя в окно.
Потом, словно опомнившись, достала из-под подушки кошелек и спросила доктора, сколько ему должна.
Финлей густо покраснел. Ее обстоятельства говорили сами за себя. Но, несмотря на всю свою неопытность, он обладал тактом. У него хватило ума назвать плату – очень небольшую, – и он молча взял деньги.
Когда он уходил, она сказала:
– Я надеюсь увидеть вас сегодня вечером.
Весь этот день он не мог выбросить ее из головы.
Он поймал себя на том, что с нетерпением ждет наступления вечера. Ему хотелось снова ее увидеть и, если получится, помочь ей, разгадать скрывающуюся в ней тайну. И все же ему становилось не по себе при мысли о предстоящем ужине. Он боялся, что беспардонные насмешки Догги оскорбят ее.
Наконец пробило одиннадцать часов, настало время, назначенное для званого ужина в маленьком ресторанчике, недавно открытом на Черч-стрит человеком по имени Уильям Скотт. Это было довольно приличное заведение, посещаемое главным образом коммивояжерами и известное жителям Ливенфорда как «Суонк». Возможно, оно было названо так по причине некоторой утонченности, касающейся убранства столов, а именно скатертей и стеклянной посуды.
Разумеется, «Суонк» закрылся задолго до одиннадцати вечера, но Догги, знавший всех и вся, уговорил Скотта организовать хороший ужин в маленькой, с пылающим камином комнате.
На самом деле это была очень уютная комната с ковром и пианино в углу, возле красных бархатных занавесок, – его прикатили сюда для танцев.
Финлей пришел рано, но вскоре появились и остальные. Догги ворвался первым, с важным видом, словно давая знать, что сопровождает королевскую особу.
– Дандини! – напыщенно объявил он. – А вот и Дандини!
Джексон и молодой Уир, очевидно, были готовы поддержать кривляние Догги, потому что с преувеличенным почтением расступились перед Летти, пропуская ее к огню.
Она была одета очень просто, в темно-синее платье, и, возможно, благодаря полноценному дневному отдыху выглядела лучше – лицо ее было не таким измученным, как вчера.
Сразу же сели ужинать: отличный томатный суп, холодный цыпленок и отличное заливное из языка.
Затем Догги многозначительно выдернул пробку из бутылки шампанского и наполнил бокал Летти, умело вспенив его.
– Вы, конечно, пьете шампанское? – спросил он, подмигнув Уиру.
Она, должно быть, заметила это, но проигнорировала и ответила просто:
– Раньше мне нравилась «Вдова Клико». Но я уже очень давно его не пробовала.
– Да ладно, мисс ле Брюн, – сказал Догги. – Вряд ли это так. Полагаю, вы, звезды пантомимы, себя не забываете.
С полной невозмутимостью она ответила:
– Нет! У нас в турне совершенно отвратительная еда. Я уже несколько недель нормально не ела. Вот почему для меня это такое удовольствие. – Она отпила немного шампанского. – О, очень хорошее.
– Ага, мисс ле Брюн, – усмехнулся Догги. – Сразу видно знатока. Вы ведь бывали на многих званых ужинах. Ну же, расскажите нам о них поподробнее. Чем вас там угощали?
Она мечтательно посмотрела на огонь, протянула руку, как бы желая уловить его тепло.
– Да, меня приглашали. Много раз в «Романо», также и в «Гатти», и в «Кафе Рояль».
Догги ухмыльнулся. Наконец-то дело пошло на лад; она попалась на крючок. Через минуту он заставит ее витийствовать на столе.
С хитрой усмешкой он долил шампанского в ее бокал:
– Это когда вы выступали в Лондоне?
– Да, в Лондоне.
– Естественно, вы играли в… ну… в более масштабных постановках, чем эта, мисс ле Брюн. Артистка вашего таланта…
Финлей стиснул зубы от наглости Догги, но прежде, чем он успел вмешаться, она покачала головой: