Тот, наверху, снова выиграл. Подлый сукин сын, который следит за мной и мечтает, чтобы я никогда никого для себя не нашел!
Я стараюсь так не думать, я вообще далек от религии, но иногда это иначе просто не объяснишь. Какой-то грандиозный космический заговор, чтобы лишить меня самого обычного человеческого счастья, которое остальные получают без всякого труда! Мне нужно то же самое, что и всем, ведь так? Так с какой стати я должен быть один? Почему у меня все не как у людей?
Думайте что хотите, однако порой, клянусь Богом, возникает полное ощущение, что кто-то могущественный хочет разрушить мою жизнь! Кажется, теперь я знаю, что чувствовал бедняга Карпентер.
Я ехал и старался выкинуть Анджелу из головы. Сосредоточиться на чем-то другом. Когда я не работаю, то веду почти монашескую жизнь. Чем только я не пробовал занять себя: йогой, дзюдо, медитацией, раскрашиванием оловянных солдатиков – и не припомнить всего! Скучно. Любое хобби. Тоска да и только. Меня никогда не охватывало непреодолимое желание строить парусник из спичек или запускать модель самолета где-нибудь на пустыре. Впрочем, пробовал я и то, и другое, но удовлетворения не чувствовал – просто не знал, чем еще заняться. Черт возьми, немного общения – вот и все, что мне нужно! Просто чтобы был кто-то, с кем можно лежать рядом ночью, обнять, если чувствуешь себя одиноко, или посмеяться вместе, если счастлив. Неужели я хочу слишком многого?
Не знаю. Ясно одно: рисовать в сотый раз вазу с фруктами или сидеть на полу, утыканном ароматическими свечками, и бубнить сутры – плохая замена.
Забыть про Анджелу никак не удавалось, и беспомощность еще больше угнетала меня. Я ехал домой, думая обо всем этом и растравляя свои раны, и вдруг... изо всех сил ударил по тормозам, чуть было не превратив в гармошку десяток машин, пристроившихся позади.
Вот она!
Стоит на той стороне, одна, ждет автобуса. Я резко повернул, пересек две полосы и со скрежетом затормозил в паре метров от Анджелы. Она вздрогнула и споткнулась о сумки с продуктами, чуть не свалившись сама.
– Эй! Привет! – в восторге заорал я, распахивая дверцу машины. – Это я!
Анджела испуганно заморгала, потом узнала меня.
– О, привет! – пробормотала она.
– Подвезти?
– Нет, спасибо, я доберусь. – Она показала на двухэтажный автобус, выехавший из-за поворота.
Моя улыбка угасла: еще один шанс уплывает.
– Может, все-таки... – промямлил я. – Мне совсем не трудно.
– Нет, не надо, тут всего три остановки.
– Но мне это ничего не стоит, давай! – взмолился я.
– Не надо, спасибо большое, – покачала она головой.
Как же уговорить? "Ну пожалуйста!" будет слишком дико... Тут сзади раздался сигнал автобуса, требующего освободить дорогу.
– Пока! – Анджела махнула рукой и подобрала сумки.
– Погоди! – крикнул я. – Не надо! Зачем тебе ехать вместе с этим быдлом! Садись ко мне. – И уже сказав это, понял, что она скорее всего постоянно ездит на автобусе, а значит, и сама, строго говоря, принадлежит к "быдлу".
Анджела улыбнулась на прощание и обошла машину сзади, направляясь к автобусу, застрявшему посреди дороги. В отчаянии я выскочил наружу.
– Пожалуйста, ну разреши мне тебя подвезти! Нам очень нужно поговорить.
Она обернулась и подозрительно посмотрела на меня.
– Поговорить? О чем?
– Ничего плохого, я обещаю!
Водитель и пассажиры недовольно вытаращились на нас через стекла автобуса. Анджела некоторое время колебалась, пока захлопнувшиеся двери не приняли решение за нее.
– Ну ладно, – проговорила она, залезла в машину и поставила сумки на колени.
Я мысленно возвел глаза к небу, благодаря того, кто наверху, и гадая, что буду ей говорить, когда сяду и пристегну ремень.
– Куда ехать? – спросил я.
– Домой. Туда, я покажу.
Я обогнал автобус, помахал водителю, который яростно сигналил, и улыбнулся Анджеле. Она нахмурилась, неловко заерзав под своими сумками.
– Ты хотел поговорить...
– Э-э... нет. То есть да. – Я поправил зеркало и несколько раз переключил передачу, чтобы выиграть время. – Э-э... как поживаешь?
– Нормально.
– Как работа?
– Нормально, – повторила она.
– Вот и отлично, – кивнул я. Наступило молчание.
– Меня зовут Иан, – вдруг осенило меня. – Иан Бриджес.
– Я знаю.
Она знает мое имя? Вот это да! Значит, думала обо мне, раз выяснила, как меня зовут. Интересно, кого она спросила? И в каких словах? Исподволь, стесняясь при этом, или прямо так и спросила, кто я такой? В конце концов любопытство меня заело.
– Откуда ты знаешь, как меня зовут? Кто тебе сказал?
– Ты сам, на прошлой неделе.
– Правда? – Вот кретин...
Я ломал голову, пытаясь вспомнить, о чем я тогда болтал, однако на ум приходила лишь ее швабра.
– Ты... э-э... с работы идешь?
– Нет, из магазина. – Анджела показала на свои сумки.
– А, ну да. Понятно. М-м... Э-э...
Ну почему мне так трудно? Почему Анджела не поможет? Ей же ясно: я к ней неровно дышу – что, трудно сделать шаг навстречу? Вряд ли ее так уж добиваются, с ее-то ногой; казалось бы, должна и она проявить хоть какой-нибудь интерес или... ну, не знаю... хотя бы благодарность за то, что я не замечаю ее недостатка. Много ли мужчин вели бы себя так на моем месте? Разве она не видит, что я готов любить ее даже не вопреки хромоте, а благодаря ей? Я готов любить искренне, слепо, невзирая ни на какие препятствия! Неужели эта дура не понимает, что я ей предлагаю? Шанс быть любимой, как любая нормальная женщина – разве он ничего для нее не значит? Ну хоть пару слов в ответ, немного любезности, улыбку, наконец!
Или я чего-то не понимаю? Обручального кольца на пальце нет, я в этом первым делом убедился. Ну ладно, она не замужем, но, может быть, просто живет с кем-то? Если верить Эдди, ничего подобного – я спросил его в прошлый раз, когда забегал к Логану, – никого у нее нет. Может, он просто не знает?
Мне очень хотелось посмотреть в ее сумки – что там и на сколько порций, – и я несколько раз взглянул на них, но снаружи ничего не было видно. Боюсь, она подумала, что меня интересует нога. На всякий случай я перестал смотреть.
Следуя указаниям Анджелы, я повернул налево, потом направо и опять налево. Наконец она показала, где хочет выйти. Вот и еще один шанс уплывает из рук. Я остановился, она завозилась на сиденье, открывая дверцу... Все. Теперь или никогда! Сердце ушло в пятки: я осознал, что действовать придется вслепую, без единого слова ободрения, не говоря уже о какой-то гарантии. Ладно, скажу все прямо, может, смилостивится и хотя бы не пошлет подальше.
– Спасибо, что подвез, – сказала она, ступая на мостовую. – Пока!
– Погоди! – крикнул я, поспешно выкарабкиваясь из машины. – Э-э... ты пьешь что-нибудь?
– Что?
– Я в смысле... что бы ты хотела? Анджела удивленно смотрела на меня.
– Хотела?
– Ну да. Со мной. Хочешь, выпьем чего-нибудь?
– Извини, мне нужно обед готовить.
– Знаешь... давай пойдем куда-нибудь, и я угощу тебя обедом.
– Нет, это не для меня, – сказала она, оглядываясь на дом. – Для моей мамы.
– Что? – Может, я не расслышал? – Для мамы?
– Ну да. Я живу с мамой. Она нездорова, и я ухаживаю за ней.
Вот здорово! Живет с матерью. Значит, никаких мужчин. У меня определенно есть перспективы. И главное, Анджела будет меня любить еще и за то, что я готов мириться не только с ее ногой, но и с больной матерью! Ну, то есть я имею в виду, мы будем иногда навещать ее. Я покладист, всегда вежлив, и старушка скоро убедится, что ее дочь в хороших руках. Сегодня, само собой, поехать выпить не удастся, однако потом я найму мамаше прислугу, чтобы она была на всем готовом, и тогда мы с Анджелой сможем проводить время вместе.
Прокрутив в голове новую информацию, я вновь обрел оптимизм.
– А как насчет завтра, пойдем куда-нибудь?