Так легко отравить[3] её.
У него всегда удивительным образом отсутствовала дистанция между ним и деревьями, реками и горами. Это свойство не было в нём искусственно развито: вы не можете развивать подобные вещи. Между ним и другим человеком никогда не было стены. Как ни относились к нему, что ему ни говорили — это, по-видимому, никогда не ранило его, как никогда не коснулась и лесть. Так или иначе, он был этим совершенно не затронут. Он не был отстранившимся, отчуждённым, но был подобен водам реки. У него было так мало мыслей, а когда оставался один — мыслей не было вовсе. Его мозг был активен, когда он говорил или писал, в другое же время был спокоен и активен без движения. Движение есть время, а активность временем не является.
Эта удивительная активность, без направления, по-видимому продолжается и во сне, и в бодрствовании. Он часто пробуждается с этой активностью медитации; нечто похожее продолжается большую часть времени. Он никогда не отвергал её и не призывал. Как-то ночью он проснулся полностью пробуждённым. Он сознавал, что в его голову, в самый её центр входило нечто, подобное огненному шару, некий свет. Он как бы со стороны наблюдал это в продолжение значительного времени, словно это происходило с кем-то другим. Это не было иллюзией, чем-то таким, что вызывает ум в своём воображении. Начинался рассвет, и сквозь неплотно сдвинутые занавески он мог видеть деревья.
18 сентября 1973
Это всё ещё одна из самых прекрасных долин. Она со всех сторон окружена холмами, покрыта апельсиновыми
It's so easy to poison it.
He always had this strange lack of distance between himself and the trees, rivers and mountains. It wasn't cultivated: you can't cultivate a thing like that. There was never a wall between him and another. What they did to him, what they said to him never seemed to wound him, nor flattery to touch him. Somehow he was altogether untouched. He was not withdrawn, aloof, but like the waters of a river. He had so few thoughts; no thoughts at all when he was alone. His brain was active when talking or writing but otherwise it was quiet and active without movement. Movement is time and activity is not.
This strange activity, without direction, seems to go on, sleeping or waking. He wakes up often with that activity of meditation; something of this nature is going on most of the time. He never rejected it or invited it. The other night he woke up, wide awake. He was aware that something like a ball of fire, light, was being put into his head, into the very centre of it. He watched it objectively for a considerable time, as though it were happening to someone else. It was not an illusion, something conjured up by the mind. Dawn was coming and through the opening of the curtains he could see the trees.
18 TH SEPTEMBER 1973
It is still one of the most beautiful valleys. It is entirely surrounded by hills, filled with orange
рощами. Много лет назад среди деревьев и фруктовых садов было лишь несколько домов, но теперь их стало много больше; дороги теперь шире, движение транспорта возросло, прибавилось шума, особенно в западной части долины. Но холмы и высокие пики всё те же, они не тронуты человеком. В горы ведёт множество тропинок, и можно бесконечно взбираться по ним. Там встречаются медведи, гремучие змеи, олени, а однажды встретилась рысь. Рысь оказалась впереди, она спускалась по узкой тропе, мурлыкая, тёрлась о скалы и стволы невысоких деревьев. Из глубокого ущелья дул слабый ветер, поэтому к рыси можно было подойти совсем близко. Она поистине наслаждалась собой, радуясь своему миру. Её короткий хвост торчал кверху, заострённые уши выпрямились вперёд, её желтовато-коричневая шерсть была блестящей и гладкой. Рысь совершенно не подозревала, что кто-то следовал за нею на расстоянии около двадцати футов. Мы спускались по тропе друг за другом почти целую милю, и ни один из нас не издал ни малейшего звука. Это было по-настоящему красивое животное, лёгкое, как тень, и грациозное. Перед нами бежал ручей, и, не желая испугать зверя при подходе к ручью, человек прошептал доброе приветствие. Рысь, даже не оглянувшись, — это было бы пустой тратой времени, — с быстротой молнии исчезла из виду. Всё же мы были друзьями довольно значительное время.
Долина полна благоухания цветов апельсиновых деревьев, почти одурманивающего, особенно ранним утром и в вечерние часы. Этот аромат наполнял комнату, долину и каждый уголок этой местности, и благословение бога цветов веяло над этой долиной. Летом здесь бывало очень жарко, и это придавало долине какие-то особые черты. Когда ты приезжал сюда много лет назад, здесь была изумительная атмосфера; в меньшей степени она всё ещё здесь. Люди портят её, как портят они почему-то