Как долго я пролежала на этом матрасе? Невозможно знать точно, но по ощущениям — не менее нескольких дней, хотя на деле могло оказаться, что не прошло и часа. Очень скоро меня сильно затрясло, и я закусила пропитанную слюной тряпку, чтобы только её не проглотить. С каждый встряской кабель лишь ещё больше врезался мне в кожу. Страх и боль не давали думать, воздух, казалось, заканчивался, и я даже начала молиться, чтобы скорее вернулись Джо Мартин с Китайцем, чтобы рассказать им всё, что эти двое хотели знать, и даже отвезти их в Бьюти посмотреть, смогут ли они взорвать замки склада, и если после этого мне выстрелят в голову, такая смерть будет предпочтительнее, чем быть замученной, как животное. Мне вообще были неважны эти чёртовы деньги, и отчего я не поверила тогда офицеру Аране, отчего, отчего. Теперь, спустя месяцы жизни на Чилоэ, в относительном спокойствии, я понимаю, что это был способ заставить меня признаться: не надо ломать мне кости, пытки воздержанием и ожиданием оказалось вполне достаточно. Это, несомненно, и был приказ, полученный Китайцем по мобильному.
Снаружи уже садилось солнце, свет почти не проникал сквозь заколоченное досками окно, и внутри стояла полная тьма, а я, чувствуя себя всё хуже и хуже, продолжала умолять, чтобы убийцы вернулись. Сила судьбы. Включили свет и надо мной наклонился вовсе не Джо Мартин или Китаец, а Фредди, настолько исхудалый и безумный, что в первый момент я его не узнала. «Проклятье, Лаура, проклятье, проклятье», — бормотал он сквозь зубы, пока пытался вынуть мой кляп трясущейся рукой. В конце концов он вынул тряпку, и я смогла глубоко вздохнуть, наполнив лёгкие воздухом, кашляя и испытывая рвотные позывы. Фредди, Фредди, будь ты благословлён, Фредди. Он не мог меня развязать — узлы просто окаменели, и одной рукой мало что сделаешь, на другой же не хватало двух пальцев, и после сильных побоев её подвижность так и не восстановилась и не восстановится уже никогда. Фредди пошёл на кухню за ножом и начал воевать с кабелем, пока тот не удалось перерезать и освободить меня по истечении, казалось, вечности. У меня были кровоточащие раны на лодыжках и запястьях, но заметила я их гораздо позже, тогда я мучилась от ломки, и новая доза была единственным, что имело значение.
Бесполезно было пытаться встать: меня трясли судороги, я не могла управлять собственными конечностями. «Чёрт, чёрт, чёрт, тебе нужно отсюда выйти, проклятье, Лаура, чёрт», — повторял, точно литанию, Фредди. Он ещё раз сходил на кухню и вернулся уже с горелкой, горсткой крэка и курительной трубкой, поджёг её и сунул мне в рот. Я глубоко затянулась, это вернуло мне хоть какие-то силы. «Каким образом мы выйдем отсюда, Фредди?» — прошептала я; у меня не переставая стучали зубы. «Пешком, пожалуй, единственный способ. Вставай, поднимайся на ноги, Лаура», — ответил он.
И мы вышли пешком самым простым способом: через главную дверь. У Фредди был пульт дистанционного управления, открывающий решётку, так мы проскользнули по лестнице в темноту, двигаясь вдоль стены: он, поддерживая меня за талию, и я, опираясь на его плечи. А ведь он был ещё таким маленьким! Но храброе сердце моего друга, казалось, пересиливало его внешнюю хрупкость. Возможно, призраки с нижних этажей и видели нас, о чём сказали Джо Мартину и Китайцу, добавив, что меня спас Фредди, — этого я уже никогда не узнаю. Если им никто не говорил, в любом случае бандиты сделали соответствующий вывод, поскольку кто ещё стал бы рисковать жизнью, чтобы помочь мне.
Мы прошли пару кварталов в тени домов, удаляясь от здания. Фредди пытался остановить несколько такси, которые ехали за нами: должно быть, мы выглядели совсем плачевно. Он отвёл меня на остановку, и мы влезли в первый же подошедший автобус, не заметив, куда он идёт, и не обратив внимания ни на выражение отвращения на лицах пассажиров, ни на взгляды водителя в зеркале заднего вида. Я пахла мочой, волосы мои растрепались, а на руках и обуви были следы крови. Нас могли высадить или оповестить полицию, но и в этом нам повезло: никто этого не сделал.