Мануэль приготовил сумку с кое-какой одеждой и рукопись, которую планировал обсудить со своим редактором, и позвал меня в гостиную, чтобы дать некоторые наставления перед своим отъездом в Сантьяго. Я пришла с рюкзаком в одной руке и билетами — в другой и объявила, что ему понравится моя компания, любезно предоставленная доном Лионелем Шнейком. «А кто останется с животными?» — слабым голосом спросил он. Я объяснила, что всё устроила: Хуанито Корралес собирался отвезти Факина к себе домой и будет приходить раз в день кормить котов. Я ничего не сказала ему о запечатанном письме, которое дал мне чудесный Мильялобо, чтобы я незаметно передала его неврологу, который, как оказалось, имеет отношение к семье Шнейк, поскольку женат на кузине Бланки. Паутина семейных связей в этой стране напоминает ослепительную сеть галактик моего Попо. Мануэль не стал выдвигать никаких обвинений и под конец смирился с тем, что придётся взять меня с собой. Мы отправились в Пуэрто-Монтт, откуда вылетели в Сантьяго. Путешествие, которое я совершила за двенадцать часов на автобусе, чтобы добраться до Чилоэ, на самолёте продлилось всего час.
— Что с тобой, Мануэль? — спросила я незадолго до приземления в Сантьяго.
— Ничего.
— Как это ничего? Ты не разговаривал со мной с тех пор, как мы вышли из дома. Тебе плохо?
— Нет.
— Тогда ты злишься.
— Твоё решение сопровождать меня не посоветовавшись было очень навязчиво.
— Послушай, дружище, я не спросила тебя, потому что ты бы точно отказал мне. Лучше просить прощения, чем разрешения. Ты меня прощаешь?
Мои слова успокоили Мануэля, и вскоре его настроение улучшилось. Мы приехали в маленькую гостиницу в центре, и каждый расположился в своей комнате, потому что этот упрямец не хотел спать вместе, даже зная, чего мне стоит спать одной; позже он пригласил меня съесть пиццу и сходить посмотреть в кино «Аватара», которого ещё не показывали на нашем острове, и мне не терпелось его увидеть. Мануэль, конечно, предпочёл бы посмотреть депрессивный фильм о постапокалиптическом мире, покрытом пеплом и бандами людоедов, но мы разрешили этот спор при помощи монетки: выпал орёл и я, как всегда, выиграла. Этот трюк безошибочен: решка — я победила, орёл — ты проиграл. Мы ели попкорн, пиццу и мороженое. Для меня это был настоящий праздник. За все эти месяцы свежей и полезной пищи мне очень не хватало насыщенной холестерином еды.
Доктор Артуро Пуга утром приходил в больницу для бедных, где он и принимал Мануэля, а после обеда, во время его частной практики, работал в немецкой клинике, в центре богатого района. Без загадочного письма от Мильялобо, которое я передала доктору через секретаршу за спиной Мануэля, мы, возможно, не смогли бы попасть даже на консультацию. Больница выглядела так, будто в ней снимали фильм времён Второй мировой войны: старая, гигантская, потрёпанная, с дырявыми трубами, ржавыми раковинами, сломанной плиткой и шелушащимися стенами, но здесь было довольно чисто и, учитывая количество желающих попасть на приём, лечение было эффективным. Мы почти два часа ждали в коридоре с рядами железных стульев, пока не объявили наш номер. Доктор Пуга, заведующий отделением неврологии, любезно принял нас в своём скромном кабинете, где на рабочем столе уже лежали больничная карта Мануэля и его рентгеновский снимок. «Кем Вы приходитесь пациенту, сеньорита?» — спросил он. «Внучкой», — не задумываясь, ответила я, не обращая внимания на изумлённый взгляд своего новоиспечённого деда.
Мануэль был в списке ожидания на возможную операцию в течение двух лет, и кто знает, сколько ещё ждать — его ситуация не срочная. Предполагается, что если вы прожили с пузырьком в голове более семидесяти лет, то можете подождать ещё немного. Операция связана с большим риском, и из-за особенностей аневризмы желательно не прибегать к хирургическому воздействию как можно дольше в надежде, что пациент умрёт от чего-то другого, но из-за возрастающей интенсивности мигреней и головокружений Мануэля, кажется, пришло время вмешаться.
Традиционный метод состоит в том, чтобы вскрыть череп, отделить мозговую ткань, вставить зажим, чтобы препятствовать току крови к аневризме, и закрыть всё обратно; восстановление занимает около года и может иметь серьёзные последствия. В целом не очень обнадёживающая картина. Однако в немецкой клинике можно решить проблему с помощью крошечного отверстия в ноге, через которое в артерию вводят катетер, добираются им до аневризмы по кровеносной системе и заполняют её платиновой проволокой, туго сворачиваемой внутри, как причёска-пучок пожилой дамы. В таком случае риск гораздо меньше, пациент остаётся в клинике всего тридцать шесть часов, а выздоровление занимает около месяца.