— Элегантно, просто и совершенно недосягаемо для моего бюджета, доктор, — сказал Мануэль.
— Не волнуйтесь, сеньор Ариас, это можно уладить. Я могу провести вам операцию совершенно безвозмездно. Это новая процедура, которую я изучил в Соединённых Штатах, где она сейчас уже стала обыденной, и мне нужно обучить другого хирурга для работы в команде. Ваша операция будет похожа на мастер-класс, — объяснил Пуга.
— Или, другими словами, маэстро Мастер На Все Руки воткнёт проволоку в мозг Мануэля, — ужаснувшись, перебила я его.
Врач рассмеялся и понимающе подмигнул мне, потом я вспомнила о письме и поняла, что это был заговор, который Мильялобо подготовил, чтобы оплатить операцию без ведома Мануэля, раз он сам больше ничего не сможет сделать в этой ситуации. Я согласна с Бланкой: какая разница, одна услуга или две? Подводя итог: Мануэля приняли в немецкой клинике, где провели необходимое обследование, и на следующий день доктор Пуга и его предполагаемый ученик выполнили операцию с полным успехом, как они заверили нас, хотя и не могли гарантировать на сто процентов, что пузырёк воздуха останется стабильным.
Бланка Шнейк оставила школу на попечение заместителя и прилетела в Сантьяго, как только я позвонила ей, чтобы рассказать об операции. В течение дня она оставалась с Мануэлем, чтобы заботиться о нём, как мать, пока я проводила расследование. Поздним вечером она пошла к своей сестре, а я спала в палате Мануэля в немецкой клинике на диване, который намного удобнее моей кровати на Чилоэ. Еда в кафетерии тоже была пятизвёздочной. Я впервые за много месяцев принимала душ за закрытой дверью, но теперь я знаю: я никогда не смогу уговорить Мануэля установить двери в его доме.
Население Сантьяго — шесть миллионов жителей, и оно продолжает увеличиваться, превращая город в лабиринт строящихся высоток. Он окружён холмами и высокими заснеженными горами, чистый, зажиточный, стремительный, с ухоженными парками. Движение в Сантьяго агрессивное, потому что чилийцы, добродушные с виду, вымещают все свои разочарования за рулём. Среди автомобилей толпятся продавцы фруктов, телевизионных антенн, монет и всякого прочего барахла, а на каждом светофоре акробаты делают цирковое сальто-мортале за пару монет. Нам повезло с погодой, хотя в некоторые дни из-за смога мы не видели неба.
Через неделю после операции мы отвезли Мануэля обратно на Чилоэ, где нас ждали животные. Факин приветствовал нас пафосным танцем и выпирающими рёбрами, потому что он отказывался от еды в наше отсутствие, как объяснил встревоженный Хуанито. Мы вернулись раньше, чем доктор Пуга выписал Мануэля, потому что этот упрямец не хотел тратить целый месяц на выздоровление в доме сестры Бланки в Сантьяго, где мы, по его словам, только мешали. Бланка попросила, чтобы я избегала комментариев среди её родственников, людей крайне правого толка, о том, что мы узнали о прошлом Мануэля, поскольку это могло плохо кончиться. Нас встретили с любовью, и все, включая подростков, были готовы сопровождать Мануэля на обследования и позаботиться о нём.
Я жила в одной комнате с Бланкой и смогла оценить, как живут богатые в своих охраняемых резиденциях: домашняя прислуга, садовники, бассейн, породистые собаки и три машины. Нам приносили завтрак в постель, готовили ванны с ароматическими солями и даже погладили мои джинсы. Я никогда не видела ничего подобного и не возражала против этого; я бы легко привыкла к богатству. «Они не очень богаты, Майя, у них нет собственного самолёта», — пошутил Мануэль, когда я с ним это обсуждала. «У тебя менталитет бедняка, вот в чём проблема людей с левыми взглядами», — ответила я, вспоминая Нини и Майка О’Келли, бедных по призванию. Я не такая, как они: равенство и социализм кажутся мне обычными.
В Сантьяго я чувствовала себя подавленной из-за загрязнения, оживлённого дорожного движения и безличного отношения людей друг к другу. На Чилоэ сразу видно чужаков, потому что они не здороваются на улице; в Сантьяго же тот, кто здоровается на улице, уже считается подозрительным. В лифте немецкой клиники я сказала «доброе утро», как идиотка, а все остальные люди смотрели на стену, чтобы только мне не отвечать. Мне не нравился Сантьяго, отчего я не могла дождаться, когда мы вернёмся на наш остров, где жизнь течёт нежной рекой и есть чистый воздух, тишина и время — всё необходимое, чтобы доводить мысли до логического конца.