Когда Фредди, похожий на пугало, вышел из больницы, Олимпия Петтифорд привела его к себе домой и передала в руки грозной команды «Вдов Иисуса». На тот момент мальчик уже два месяца страдал абстинентным синдромом, и его энергии хватало лишь на просмотр телевизора. При помощи диеты «Вдов», основанной на жареной пище, он постепенно восстанавливал силы, и когда Олимпия подсчитала, что Фредди сможет сбежать на улицу и вернуться в ад наркомании, она вспомнила о человеке в инвалидном кресле-коляске, чью карточку хранила между страницами Библии, и позвонила ему. Медсестра забрала свои сбережения из банка, купила билеты и вместе с другой вдовой в качестве подкрепления доставила Фредди в Калифорнию. По словам моей Нини, они, нарядно одетые, появились в каморке без вентиляции рядом с тюрьмой для несовершеннолетних, где работал Белоснежка, который их и ждал. История наполнила меня надеждой — ведь если кто-нибудь в этом мире и может помочь Фредди, так это Майк О`Келли.
Даниэль Гудрич с отцом присутствовали на конференции юнгианских аналитиков в Сан-Франциско, где основной темой была только что опубликованная «Красная книга» (или Liver Novus) Карла Юнга, которая десятилетиями находилась в швейцарском сейфе, была скрыта от глаз всего мира и окружена великой тайной. Сэр Роберт купил по цене золота одну из роскошных копий, идентичную оригиналу, которую и унаследует Даниэль. Воспользовавшись свободным воскресеньем, Даниэль отправился в Беркли, чтобы повидаться с моей семьёй, и привёз фотографии своей поездки по Чилоэ.
В лучших чилийских традициях моя бабушка настояла на том, что гость должен ночевать у неё дома в этот вечер, и расположила его в моей комнате. Она была покрашена в более спокойный цвет, чем оттенок манго, как я запомнила в детстве, из неё исчезли свисавший с потолка крылатый дракон и изображения страдающих от недоедания детей на стенах. Гостя ошеломили моя колоритная бабушка и дом в Беркли — более ворчливые, ревматичные и красочные, чем мне удалось описать. Звёздная башня использовалась арендатором жилья для хранения товаров, но Майк послал нескольких своих раскаявшихся преступников соскрести грязь и поставить старый телескоп на место. Моя Нини говорит, что это успокоило моего Попо, который раньше бродил по дому, спотыкаясь о коробки и чемоданы из Индии. Я воздержалась от того, чтобы сказать ей, что мой Попо находится на Чилоэ, потому что, возможно, он находится в нескольких местах одновременно.
Даниэль с моей Нини отправился познакомиться с библиотекой, старыми хиппи на Телеграф-стрит, лучшим вегетарианским рестораном, пеньей, чилийской вечеринкой, и, конечно, с Майком О’Келли. «Ирландец влюблён в твою бабушку, и, я думаю, что и она неравнодушна», — написал мне Даниэль. Хотя мне трудно представить, что моя бабушка могла бы серьёзно относиться к Белоснежке, который по сравнению с моим Попо — жалкий тип. Правда в том, что О’Келли совсем не плохой, но любой будет жалким типом по сравнению с моим Попо.
В квартире Майка находился Фредди, который, должно быть, сильно изменился за эти месяцы, потому что описанный Даниэлем мальчик не похож на дважды спасшего мне жизнь. Фредди лечится по реабилитационной программе Майка, трезв и здоров внешне, однако очень подавлен: у него нет друзей, он не выходит на улицу и не хочет ни учиться, ни работать. О’Келли считает, что ему нужно время, и мы должны верить, что Фредди справится, потому что ещё очень молод и у него доброе сердце, а это всегда помогает. Мой друг отнёсся с безразличием к фотографиям Чилоэ и новостям обо мне; если бы не отсутствие двух пальцев на руке, я бы подумала, что Даниэль перепутал его с кем-то другим.
Мой отец приехал в то воскресенье в полдень из какого-то арабского эмирата и пообедал с Даниэлем. Я представляю всех троих дома, на старомодной кухне: потёртые белые салфетки, тот же зелёный керамический кувшин для воды, бутылку «Верамонте Совиньон Бланк», любимое вино моего отца, и ароматное рыбное рагу моей Нини, «чилийский вариант итальянского чиопино и французского буйабеса», как она сама его описывает. Гудрич ошибочно заключил, что моего отца легко растрогать, поскольку папа был взволнован, увидев мои фотографии, и что я не похожа ни на кого в моей маленькой семье. Он должен увидеть Марту Оттер, эту принцессу Лапландии. Проведя день, окружённый великолепным гостеприимством, Даниэль уехал с мыслью о том, что Беркли — страна третьего мира. Он хорошо ладил с моей Нини, хотя единственное, что у них общего, — это я и слабость к мятному мороженому. Взвесив риск, оба договорились обмениваться новостями по телефону — это средство связи наименее опасно, если они не упоминают моё имя.