Мы прозвали Ларедо психопатом, поскольку он хвалился тем, что мучил животных, и, производя впечатление на окружающих, использовал собственные мышцы и атрибутику настоящего бандита, хотя оружием Рик пользовался исключительно в целях разогнать кучку ребят, которым поначалу продавал наркотики, и добиться, чтобы его выгнали с Беркли Хай. Услышав наш план по шантажу педофилов, Ларедо испугался, поскольку подобное злодеяние было явно вне его простенького репертуара, хотя в то же время он хотел впечатлить «кровопийц» и показать себя смельчаком. Молодой человек намеревался помочь нам и для храбрости прибегнул и к текиле, и к наркотику крэк. Когда он открыл дверь номера пинком и вошёл внутрь с безумным выражением лица, гремя одновременно и каблуками, и ключами, и цепями, целясь обеими руками сразу, напоминая в этот момент киногероя, насмерть перепуганный «папочка» рухнул на единственный стул, сжавшись на нём, словно зародыш. Тут Ларедо малость заколебался, поскольку, заметно нервничая, забыл следующий шаг, но у Дебби было лучше с памятью.
Возможно, жертва не слышала и половины того, что ей говорили, поскольку мужчина рыдал от испуга, однако должное впечатление некоторые слова, как, например, «федеральное преступление», «детская порнография», «попытка изнасиловать несовершеннолетнюю», «годы тюрьмы» всё же производили. Было сказано, что чаевые в двести долларов наличными помогли бы избежать этих проблем. Тип поклялся самым святым, чего у него не было, и это настолько взбесило Ларедо, что тот его, пожалуй, и застрелил бы, не приди тогда Дебби в голову мысль позвонить мне по мобильному; я же являлась идейным руководителем банды. В этот момент вновь постучали в дверь, и на этот раз за ней оказался служащий гостиницы, стоявший с содовой и бутербродами в руках. Дебби взяла поднос ещё на пороге, закрывая собой как скулящего и сидящего на стуле человека в трусах, так и ещё одного, одетого в чёрную кожу и сующего пистолет тому в рот.
Я поднялась в комнату «папочки» и приняла открывшуюся моим глазам ситуацию с тем спокойствием, что мне обеспечил косячок марихуаны. Я жестом приказала несчастному одеться и заверила его, что если тот будет с нами сотрудничать, с ним ничего не произойдёт. Я выпила газировки и пару раз откусила бутерброд, а затем приказала жертве сопровождать нас без лишних вопросов, потому что устраивать скандал было не в его интересах. Я взяла мужчину за руку, и так мы спустились по лестнице ещё на четыре этажа с шедшим сзади вплотную к нам Ларедо, поскольку в лифте мы запросто могли с кем-нибудь столкнуться. Мы втолкнули жертву в «фольксваген» моей бабушки, который я одолжила без спросу и вела машину без прав, и доставили к банкомату, где тот снял деньги за свой же выкуп. Мужчина вручил нам купюры, мы сели в машину и исчезли оттуда. Несчастный остался на улице, облегчённо вздыхая, и, я полагаю, излечившийся от порочного желания играть в «папочку». Вся операция целиком заняла тридцать пять минут, и выброс адреналина был столь же восхитителен, как те пятьдесят долларов, что каждый из нас закинул себе в карман.
Более всего вывело из душевного равновесия мою Нини отсутствие у меня каких бы то ни было угрызений совести. В сообщениях, которые ежедневно получались и отправлялись чуть ли не сотнями по электронной почте, бабушка не обнаружила ни проблеска раскаяния, ни страха перед возможными последствиями, в них сквозила одна наглость прирожденной негодяйки. К тому времени подобную схему вымогательства мы повторили три раза и завязали, поскольку были сыты по горло Риком Ларедо, его пистолетом, его приставучей любовью приспешника, а также угрозами убить меня либо заявить на нас, если я не соглашусь стать его девушкой. Он был человеком вспыльчивым, мог в любой момент потерять голову, а при очередной истерике и вовсе кого-то убить. Вдобавок наш подельник сильно хотел, чтобы мы отдавали ему бoльший процент прибыли, потому что, пойди что-нибудь не так, его посадят в тюрьму на несколько лет, а нас станут судить как несовершеннолетних. «У меня есть самое главное: пистолет», — сказал он нам. «Нет, Рик, самое главное это у меня: мозг», — ответила я. Ларедо приставил дуло к моему лбу, которое я отодвинула одним пальцем, и мы, три «кровопийцы», отвернулись от него и, смеясь, ушли оттуда. Вот так и закончилось наше прибыльное дело с педофилами, хотя я и не освободилась от Рика, продолжавшего умолять меня столь настойчиво, что я стала его ненавидеть.
При очередной проверке комнаты моя Нини обнаружила ещё больше лекарств, сумок с таблетками и толстую золотую цепь, чьё происхождение она не могла для себя прояснить по перехваченным сообщениям. Сара украла её у матери; я же спрятала, пока мы обсуждали способ продажи. Мать Сары являлась щедрым источником доходов для всех нас, поскольку работала в корпорации, немало зарабатывала и любила покупки. Вдобавок она путешествовала, поздно приходила домой; её было легко обмануть, поскольку она даже не замечала, что чего-то не хватает. Женщина хвасталась, что она лучшая подруга своей дочери, которая буквально всё рассказывает маме, хотя, на самом деле, даже не подозревала, какой была жизнь её Сары, и не обращала внимания на то, что дочь недоедала и страдала анемией. Иногда она приглашала нас к себе домой вместе выпить пива и покурить марихуаны, поскольку, как сама говорила, здесь заниматься подобными вещами куда безопаснее, нежели на улице. Мне многого стоило понять, что Сара навязывала всем миф о жестоком отчиме при такой завидной матери. По сравнению с этой сеньорой моя бабушка была настоящим чудовищем.