В полдень я помогаю подавать обед, предоставляемый Министерством образования: цыплёнок или рыба, картошка, овощи, десерт и стакан молока. Тётя Бланка говорит, что для некоторых детей это единственный приём пищи за день, но на нашем острове всё немного не так: мы бедные, но еды нам хватает. Моя смена заканчивается после обеда; тогда я ухожу домой, чтобы поработать пару часов с Мануэлем, а оставшуюся часть дня я свободна. По пятницам тётя Бланка награждает трёх учеников с лучшим поведением за неделю жёлтой бумажечкой, подписанной ею, дающей право на купание в джакузи, иными словами, в деревянной бочке с горячей водой дяди Мануэля. Дома мы даём награждённым детям чашку какао и испечённые мной лепёшки, заставляем их вымыться в душе, а затем они могут играть в джакузи, пока не стемнеет.
Та ночь в Орегоне оставила на мне неизгладимый след. Я исчезла из академии и бежала весь день по лесу без плана, не имея в голове никакого желания, кроме как ранить отца и освободиться от терапевтов и их групповых сессий, я была сыта по горло их слащавой любезностью и отвратительной настойчивостью в желании исследовать мой ум. Я хотела быть нормальной и больше ничего.
Я проснулась от света быстро проехавшей машины и побежала, спотыкаясь о кусты и корни, попутно раздвигая ветви сосен на моём пути, но когда я, наконец, нашла дорогу, находившуюся менее чем в пятидесяти метрах, огни исчезли. Луна освещала жёлтую полосу, разделяющую шоссе. Я поняла, что будут проезжать и другие машины, потому как было ещё относительно рано, и не ошиблась: вскоре я услышала шум мощного двигателя и увидела вдалеке свечение двух фар, что при приближении оказались летящим по шоссе гигантским грузовиком с двумя флагами, каждое колесо которого было с меня ростом. Я бросилась вперёд, делая руками отчаянные жесты. Водитель, удивлённый столь неожиданным видением, резко затормозил, отчего и я была вынуждена резко отскочить, потому что прежде чем остановиться, огромная масса грузовика проехала по инерции метров двадцать. Я побежала к машине. Шофёр высунул голову из окошка и сверху донизу осветил меня фонариком, изучая меня, а заодно размышляя, могу ли я быть приманкой банды — ведь это не первый раз, когда что-то подобное происходит с дальнобойщиком. Убедившись, что поблизости никого нет, и увидев мою голову медузы с локонами цвета шербета, он успокоился. Должно быть, водитель пришёл к заключению, что я — безобидная наркоманка, ещё одна глупая зависимая девушка. Он подал мне знак, снял блокировку с правой двери, и я забралась в кабину.
Вблизи мужчина был таким же тяжёлым, как и его машина, большим, коренастым, с руками штангиста, в рубашке без рукавов и с тонким хвостиком волос, высовывавшимся из бейсболки, этакой карикатурой на брутального мачо, но я уже не могла отступить. Контрастируя с его угрожающим внешним видом, на зеркале заднего обзора висел детский башмачок и пара православных икон. «Я еду в Лас-Вегас», — сообщил он мне. Я сказала ему, что еду в Калифорнию, и добавила, что мне подойдёт и Лас-Вегас, поскольку и в Калифорнии меня никто не ждёт. Это было моей второй ошибкой; первой же было забраться в грузовик.
Следующий час прошёл под вдохновенный монолог шофёра, излучавшего энергию, как будто он был под действием амфетамина. Во время рейсов он развлекался тем, что общался с другими водителями, обмениваясь шутками и комментариями о погоде, асфальте, бейсболе, своих машинах и придорожных ресторанах, в то время как пророки-евангелисты предсказывали по радио второе пришествие Христа. Он курил, курил непрерывно, потел, сильно чесался, пил воду. В кабине было невозможно дышать. Водитель предложил мне жареную картошку из пакета, который лежал на сиденье, и банку «Кока-Колы», но его не интересовало ни моё имя, ни что я делаю ночью на пустынной дороге. Вместо этого он рассказал мне о себе: его зовут Рой Феджевик, он из штата Теннесси, служил в армии, пока не произошёл несчастный случай, и его комиссовали. В ортопедической больнице, где пришлось провести несколько недель, он познакомился с Иисусом. Он продолжал говорить и приводить цитаты из Библии, пока я тщетно пыталась расслабиться, высунув свою голову в окошко как можно дальше от его сигарет; мои ноги сводила судорога, а по коже шли мурашки от напряжённого дневного бега.
Примерно через восемьдесят километров Феджевик свернул с дороги и остановился напротив придорожной гостиницы. На синей неоновой вывеске с несколькими перегоревшими лампочками было указано название. Там не наблюдалось никаких признаков активности: ряд комнат, газораспределительная машина, таксофон, грузовик и ещё две машины, выглядевшие так, как будто они находились там с незапамятных времён.