Они достают, зажигают и утонченно наслаждаются долгой затяжкой своего «Кэмела». Она знает. Все знают. Я здесь, чтобы мастурбировать. И я здесь, чтобы делать это за деньги.
— Алло? — трещит голос в переговорном устройстве.
У меня инстинктивное желание попросить гамбургер и большой пакет жареного картофеля.
— У-мм… это Джейсон.
Бззззззт.
После того как вы вошли, вам ничего не остается, как только подниматься вверх по лестнице. Я помню из моего телефонного разговора с мисс Зета-Джонс, что склад готовой продукции находится на третьем этаже. Пока вокруг меня все: стены, лестница, пол — ну просто все окрашено в ужасный казенный синий цвет. Это, несомненно, наименее сексуальная обстановка, в которой мне пришлось побывать на этой неделе. Черт. Я бывал в церквях, в которых сексуальнее, чем здесь. Даже в магазине деликатесов внизу, с его неподвижной продавщицей и ее осуждающим взглядом, намного привлекательней.
На третьем этаже — массивная металлическая дверь (окрашенная в такой же гадкий казенный цвет) с кнопкой на стене рядом.
Над кнопкой рукописная записка, прикрепленная скотчем: «Звоните».
Я несколько обескуражен, поняв, насколько хорошо охраняется эта сперма. Почему так? Что, сперма так ценится на черном рынке? Полы в вышеупомянутых кабинках для частного просмотра в буквальном смысле залиты ею, и приходится нанимать несчастных нелегальных иммигрантов, платя им суперминимальную зарплату, чтобы они, надев длинные, как в опере, резиновые перчатки (достаточно толстые, чтобы можно было работать с оружейным плутонием), делали там уборку. Нет… мне не представить бандитов в масках, одетых в форму военного образца, с оружием штурмующих банк спермы, чтобы овладеть этой липкой субстанцией. Так для чего же все эти пентагоновские меры безопасности? Может быть, порнография в отдельных комнатах для сбора спермы настолько уныла от своей официальности, что извращенцы могут решиться на все, чтобы ею завладеть? Я моментально отвергаю эту мысль, но вскоре узнаю, что был не прав.
Ладони потеют уже основательно. Палец почти соскальзывает с кнопки звонка, когда я нажимаю на нее. Звонок опять звучит очень грубо. Щелчок замка, и я толчком открываю еще одну дверь. У меня такое чувство, что я прибыл на аудиенцию к Ганнибалу Лектору.
Слава богу, сипни цвет кончился. Теперь это холодный, стерильно-белый, в котором нельзя ни спрятаться, ни затаиться.
Кэтрин Зета-Джонс, внешне значительно отличающаяся от той, которую я представлял себе, разговаривает по телефону. У нес такой же цвет кожи, и на этом — все. В реальной жизни она приземистая и полная, может быть, у нес десять килограммов лишнего веса, возможно, она лесбиянка и откликается на имя Карен. По крайней мере, так написано у нее на бирке. Карен приятна в общении и гостеприимна. Но ее отличает нечто неуловимое, что может быть только у женщины, проработавшей пару лет в банке спермы.
Карен приглашает меня располагаться в ее офисе, который более напоминает кладовку для швабр или для каких-то ненужных вещей. На самом деле Карен по-своему украсила это помещение, начать хотя бы с явно не казенных обоев в розочку.
В офисе Карен задает мне еще несколько медицинских вопросов. Вопросы не очень интересны, но и не навязчивы. Когда она упоминает о необходимости сдачи на анализ крови, мочи и образцов спермы, я сначала хочу изобразить концовку известного анекдота и просто отдать ей мое нижнее белье.
Но решаю так не делать. К сожалению, как вы уже поняли (см. Крупная афера с итальянским журналом, с. 235), я не ношу нижнего белья. Я, кажется, даю правильные ответы и чувствую, как просто взлетаю по лестницам к своей победе — заработку на жизнь. Но вдруг, словно взрыв бомбы, она говорит мне, что в дополнение к абсурдному и нереалистичному ожиданию того, что я буду воздерживаться от полезного для здоровья секса минимум сорок восемь часов, я не должен курить марихуану.
— Вы не должны курить марихуану, — говорит она мне.
Я смотрю на нее так, как будто она только что сообщила, что я буду Гранд Маршалом парада гомосексуалистов за собственное достоинство в этом году и мне придется, надев на себя кожаный тонг на заклепках и пояс с надписью «Милая попка», улыбаться и махать рукой с девятиметровой платформы, изображающей смазанный анус.