– Ну, шоколад хотя бы безобидно, – улыбается веснушчатый парень. – Да, и странности делают нас собой. Все эти незначительные детали. Что же касается любви, то тут не угадаешь. Порой нам лучше всего с теми, кто уничтожает наши вселенные, оставляя после себя кучу осколков. Сердца, надежд, будущего…
– Это да. Со слишком правильными людьми довольно скучно, – соглашаюсь, вспоминая всех своих знакомых. Каждый чем-то выделяется. Есть в них что-то цепляющее, делающее их особенными. – А на месте разрушенного, всегда можно выстроить нечто новое.
– Но стоит ли оно того?
– Если ты в этот момент счастлив, то да. Почему бы не рискнуть всем?
Молчим. Слушаем тарахтение автобуса, громкие голоса мультгероев, которые развлекают уже обоих близнецов, тихий храп их матери, неспешный разговор других пассажиров об огурцах и рассаде. Отвечаю на сообщение очнувшегося друга. Пишу, что приеду на автобусе. Он обещает встретить.
– Я многих людей знал, и обычных, и странных. Хотя двоих запомнил лучше всего. Вы, наверное, их помните? – парнишка лукаво щурится, кивая старику. – Один все пытался найти ответы, а другой забыть. С первым я познакомился на кладбище. На похоронах второго. Второго… Ох, а это длинная история… – вздыхает. На пару мгновений кажется гораздо старше, чем есть.
И он начал рассказывать на пару со стариком. О метро, о монстрах, о дневниках. О призывателе, который пил с демоном чай, о его пропавшем друге и погибшей невесте.
Столько всего, что было похоже на пересказ романа, но в ту минуту почему-то казалось абсолютной правдой. Историей обычного человека, жившего когда-то.
Руки жгло, хотелось все записать. Как можно скорее, чтобы ничего не забыть. Впрочем, именно так я и поступила. Как только вышла из автобуса, рассказала встречающему другу всю историю, попутно включив диктофон.
Когда же автобус только остановился, и мне нужно было выходить, старик выудил из сумки помятый конверт и протянул его мне, а парень проводил до самой двери, чтобы приникнув к стеклу показать мне три пальца, крикнув: «Через…». А через что и что будет не понятно. Может через три дня, а может и года. Поживем, увидим. Если это вообще что-то значит.
– Ты не поверишь, что случилось! – начала я пересказывать другу.
– Чувство самосохранения у тебя ноль, – через некоторое время он отобрал у меня конверт. – Тебе повезло, что с тобой все в порядке.
– Да, наверное. Но они хорошие. Честно.
– Психи тоже бывают хорошими, – он заглянул в конверт. Выудил на свет засушенную розу и флэшку. – И зачем?
– Для красоты. А тут что?
Пожал плечами. Покрутил флэшку в руках. К ней был прикреплен брелок с надписью: «Продолжение».
– Так что там дальше? – друг вернул все содержимое конверта обратно и спрятал его в рюкзак. – Дома посмотрим.
– Едем, спокойно, тихо. Говорим о счастье, о любви… А потом о людях. Вот тут они и начали рассказывать о Саше. О каком? Да, вот же, слушай. Он был призывателем. Это как экзорцист, но наоборот. Нет, не в человека, а просто. И мир он видел иначе. Видел призраков, монстров, русалок…Эй, не смейся!
Странно все. Так не бывает. Особенно по датам, словно поговорила с пришельцем из будущего. Может, спустя три чего-то я и получу ответы на свои вопросы. А пока запишу то, что успела рассказать другу.
Пролог
«Если личность или то, что мы называем душой, продолжает жить после смерти, то естественно предположить, что она хотела бы общаться с теми, кого оставила здесь, на земле. Я думаю, что можно создать инструмент, который запишет потусторонние послания».
Томас Эдисон
Призыватель – некто, совершающий призыв.
Нельзя утверждать, что все описываемые события были на самом деле, так же как нельзя говорить о том, что они никогда не происходили.
Так случилось, что эта история была рассказана у могилы сразу же после похорон. Хотя, там многое было. Находились и те, кто утверждал, что видел призраков. Именно так, во множественном числе. Девять людей, бесплотных и безучастных, прогуливались среди надгробий. Были, конечно, и те, кто видел единичные экземпляры, но болтунам больше нравилась девятка. Видимо они наблюдали в ней некий особый символизм, или ощущали, что при упоминании этого числа их слова приобретают больший вес. Но это не так уж и важно – мало ли, о чем шепчутся люди. Особенно если их показания не сходятся ни в чем, кроме числа.