Обернулся же я только перед тем, как нырнуть в подъезд. Кто-то стоял в желтом свете, опустив голову. Миг и незнакомец исчез.
Не моя ли это верная тень? Тот человек со станции.
Я усмехнулся. Все принимает довольно интересный оборот, когда сны переходят в реальность.
Глава 3. Ларс
Квартира встретила меня тишиной. Котя, хоть и крутилась под ногами, старалась не нарушать покоя, царившего в этих стенах, оклеенных дешевыми обоями. Она всегда прислушивалась к состоянию окружающего и подстраивалась под обстановку. А когда родители бывали дома, она и вовсе не выходила из моей комнаты – видимо ощущала некую неприязнь по отношению к себе. Все же родители не любили животных.
Но, как я понимаю, сегодня они опять не пришли. Котя здесь, и к тому же, если бы они были дома, я слышал бы разговоры матери по телефону и ее громкий, чуть надрывный смех. Она всегда разговаривает со своими подругами так, словно играет некую роль, стараясь быть той, кем никогда не была - добродушной хохотушкой и душой компании. Хотя, если подумать, со всеми за исключением семьи она надевает маски, которые люди хотят видеть. Это тоже своего рода развлечение или даже искусство – угадать образ, который расположит к себе человека и заставит его раскрыть все свои тайны.
Еще бы по квартире разносились приглушенные возмущения отца и шелест его важных бумаг. Про Леску и говорить нечего – она вечный источник шума. Но если я точно помню, то она укатила на недельку со своими подружками на какую-то дачу. Вопрос, конечно, сколько из этих подружек девушки, однако это не мое дело. Нагуляется, вернется, потом опять пойдет искать приключения. Правда, я совершенно не помню, когда именно она ушла. Кажется, в понедельник. Или во вторник? Черт. Я совсем теряю с ней связь. А в детстве я ей вполне нравился. В прочем, моя вина.
А вот то, что дед меня не встречает довольно непривычно. Но видимо организм стал его подводить - ему уже довольно тяжело не спать ночами. И меня это пугает, если честно. Я не знаю, что мне делать, если его вдруг не станет. Он мой самый близкий человек. И я… Я до ужаса боюсь его потерять. Боюсь остаться один с кучей вопросов, на которые никогда не получу ответы.
- Дед, - на всякий случай позвал я. – Дед?
Тихо.
Скорее всего, он опять заснул за своими записями. Он теперь часто перечитывает их, слабо улыбается и проваливается в объятия морфея.
Я скинул обувь и прошел в зал. Как я и думал, дед спал в кресле перед беззвучно играющим телевизором, недавно купленным «тошибой бомб». Я помню, как хотела цветной телевизор бабушка, но… Он появился у нас только в этом году. На коленях дед держал перемотанный изолентой пульт и раскрытый дневник. Около ног у него валялся цветастый стеганый плед, собранный из лоскутов, как Франкенштейн.
Раньше я очень любил этот старый роман и был несказанно удивлен, когда узнал, что он был написан восемнадцатилетней девушкой в бородатом 1816. То есть она, будучи старше меня всего на год, создала шедевр, а я не могу систематизировать даже свои записи с уроков, а моими сочинениями можно пугать филологов.
В общем, меня это заинтересовало, и я решил покопаться в истории создания. Может все не так просто? И к своему восторгу нашел. Мэри Шелли не совсем выдумала своих героев – у них были реальные прототипы и корни.
Стоит ли говорить, что толчком и неким катализатором был научно-технический прогресс? Думаю, нет. Лучше сразу перейти к личностям. Например, к итальянцу Луиджи Гальвани. Этот ученый был восхищен и заворожен молниями и статическим электричеством, благодаря чему в его голове созрела вполне гениальная идея воскрешения мертвых. Видимо в его душе дремал некромант, но природа не додала сил, и он восполнил их наукой. Первые жуткие опыты он проводил на лягушках. Он пропускал через них ток, чтобы понаблюдать за реакцией мышц и вернуть организм к жизни. Позже Луиджи переключился на крупный домашний скот, собак и людей.
По его поручению дело продолжил его племянник, который любил не только науку, но и представления. Путешествуя по Европе, он давал номера по «оживлению тел». Также именно он ввел в моду гальванизм и внушил людям доверие к теориям своего дяди.
И, конечно, не стоит забывать о том экспериментаторе, что жил в замке, который позже прозвали «Бур Франкенштейн».