Так я и покатил в противоположную сторону от родных пенатов. За МКАД, где снимал квартиру Ларс.
С матерью он долго не прожил, устроился на работу и съехал. Ему надоели ее вечные попытки устроить жизнь и бесконечные упреки. К тому же так он мог не прятать от нее свою коллекцию.
Оба остались довольны. Теперь пишут письма и иногда созваниваются, уверяя, что любят друг друга до невозможности и очень хотят увидеть. Как оказалось, они чем дальше, тем роднее.
В общем, приехал я, а там…
«Завтра расскажу и покажу», - написал и засмеялся. Это и правда, надо видеть своими глазами.
Соха поймал удивительное.
Глава 4. Соболев
Уговоры не помогли Тоше, и в итоге он перестал отвечать на мои записки. Дуется. Ну и пусть. Я ведь знаю, что он быстро остынет. Тем более теперь, когда он заинтересован в находке Сохи. Навестить же друга самостоятельно он не сможет. Антон боится Ларса до дрожи и не считает его даже приятелем. Скорее он относится к нему, как к опасному зверю.
В этом и заключается проблема Тоши – он слишком сильно ориентируется на внешность. Я же заглядываю немножко глубже. Возможно, это единственное, что позволяет мне держать с дедом прежние отношения.
Я идиот, но в людях разбираюсь.
Тем временем котя свернулась клубком у меня на кровати и замурчала. Пора бы и мне вздремнуть. Зуб даю, что Антоша начнет колотить в дверь с самого утра и не даст мне отоспаться, так что нужно урывать свое, пока могу.
Но это в лучшем случае. А если мне не повезет, то до него явится мать, а за ней увяжется и соседка, чтобы испортить очередной день своим появлением в самую рань.
Я вздохнул и перебрался на постель. Закинул руки за голову и уперся взглядом в потолок.
В детстве я хотел нарисовать на нем звезды, но роста хватало только на то, чтобы портить стены. Обои меняли, но я знаю, что за тумбочкой сохранился кусочек тех самых, привезенных дедом. Они плотные и блестящие, с пухлыми зайцами в передничках и пластилиновыми мишками, покрытыми старательно-кривыми пятнами. Тогда мне казалось, что я делал их красивее, но сейчас понимаю, что лишь разводил грязь.
Осознаю я праведность родительского гнева. Но… В детстве мир кажется иным.
Я усмехнулся и расслабился, расфокусировав зрение. Да, я чувствую, они уже здесь.
Мои тени.
Сколько их сегодня?
- Надо же… Ты одна? Удивительно.
Тень замерла за занавеской. Привычная, молчаливая и безликая. Но где маленькая? В последний раз она приходила с ребенком.
Я приподнялся и протянул к ней руку. Тень покачала головой и отстранилась.
Нельзя. Прикасаться может только она.
- Есть опасность?
Я вспомнил того мужчину, что застыл в свете фонаря.
Тень вновь отрицательно помотала головой.
Значит, мне ничего не угрожает.
- Спасибо.
Я вытащил из-под себя тонкое одеяло и накрылся. Мой сон будет оберегать тень.
Последнее, что я почувствовал прежде, чем окончательно раствориться в сновидении, теплое прикосновение тени.
***
Раз, два, три, четыре, пять,
Я здесь жду тебя опять…
Я стоял на краю платформы и ожидал. Странно. Что я здесь делаю? Это не привычная для меня ветка. Что это вообще за станция? Я не припомню ее, хотя был хотя бы раз на каждой.
В голове засела тупая игла боли, и я был не в силах ей сопротивляться. Она подчиняла себе и стирала границы. Потому я просто ждал. Кого или чего?
Не знаю.
- Нужно сесть в вагон, - зачем-то сказал я вслух и замер. Встрепенулся и начал шарить по карманам. Плеер. Где мой плеер?
Черт. Забыл.
Вроде бы я оставил его на столе и должен был взять. Он же лежал на… да, на самом видном месте. Но, как говорится, если хочешь спрятать, то прячь перед глазами ищущего. Так никогда не найдут. В итоге я подставил сам себя. Так мне и надо.
Вздохнул и огляделся.
Много людей. Каждый, словно маленький мирок, вращающийся вокруг своей оси. Некоторые мирки собирались в кучки и подчинялись более сильному, начиная крутиться вокруг другого, исполняя его прихоти и предугадывая слова. Тогда они становились системой со своей иерархией.