Я покачал головой, вытянув руку с фотографией вперед. На ней были запечатлены люди, которых больше нет. Улыбающиеся, веселые.
Я же видел только красные кресты. Порой мне кажется, что они вытесаны на моих глазах. Куда бы я ни пошел, я вижу только мертвецов.
Усмехнулся и разжал пальцы. Снимок полетел вниз, на пути. Там ему и самое место. И мне тоже…
Сейчас пройдет призрачный поезд, из него выглянет Соболев и протянет мне руку. Он наверняка уже почти выцветший – его время на исходе. Секундное желание мести сделало его контролером, но теперь контракт почти истек. А значит, поезду нужен новый симбиот. Без него эта сущность просто погрузится в сон до следующего прихода продавца кошмаров, который заставит его пробудиться.
В поезде будут сидеть люди, а я попытаюсь найти тех, кого знал. Но… От них уже ничего не осталось.
Верочка больше не просит ее спасти.
Девушка с изуродованным лицом, прикрытым кроличьей маской, мужчина с удавкой на шее, толстяк, который считает, что не стоит ждать тех, кто вовремя не вернулся домой, Верочка с раскуроченной грудью.
Она даже так была очень красивой.
Это ты виноват! Ты!
Тебе никого не спасти.
Я это знаю. Я во всем виноват. Просто те поцелуи были слишком сладкими и болезненными. Даже удар был бы нежнее.
Почему же она меня не ударила?
Я развернулся на носках, еще раз кинув взгляд на старика. Он перестал смеяться, как-то грустно вздохнул, заглянув в стаканчик с монетками, и открыл маленькую бутылочку с водой.
Сделал глоток, пролив половину на себя. Вытер губы тыльной стороной ладони, и вновь вперился в пустоту, нервно хихикая.
Продавец кошмаров никогда не уходит просто так. Он любит сначала ломать игрушки, с корнем вырывая им крылья.
Я достал пару купюр и вставил их в стаканчик. Старик чуть ли не кинулся ко мне обниматься, но я только ускорил шаг, натянув повыше медицинскую маску.
Любить? Только если до боли. По-другому продавец не умел. Вот только некоторые его слова так и не дают покоя. Особенно в наш первый разговор, когда он говорил так, словно был ребенком, обиженным на весь мир.
***
2000 год.
Прошло уже несколько дней с тех пор, как я был на квартире Ларса. Для меня они текли невыносимо медленно, но календарь уверял, что это было всего два дня назад.
Тогда мы договорились, что каждый постарается собрать как можно больше информации, чтобы разобраться в случившемся. Так на нас с Тошей вновь оказались дедовы дневники, на Крис и Кайсе изучение нашей пленницы и ее слов, а Ларс решил заняться квартирой и ее владельцами. Особенно его интересовал последний. Он хотел разузнать хоть что-то у брата этого человека.
Если и это ничего не даст, тогда мы прибегнем к крайнему случаю – постараемся посетить самого сумасшедшего. Конечно, это будет крайне не просто, ведь кто позволит незнакомцам тревожить больного? Ясное дело, что ни один порядочный врач нас и близко не подпустит, но… Все же у меня есть тетя, которая работала в психушке. Может у нее есть кое-какие связи.
А если и так нет, то…
Впрочем, это дело Ларса. А я в любом случае с радостью к нему присоединюсь. Интересно же узнать – на самом деле тот был сумасшедшим или видел настоящих существ. Если второе, то мне его несказанно жаль.
А потому главное правило для любого человека, способного заглянуть за грань – молчать.
Нельзя никому говорить о том, что ты видишь, ведь в основном люди судят только на основе того, что знают. Вот только они забывают о том, что есть много того, что им не ведомо.
Тот, кто никогда не видел зимы, не поверит в снег. Тот, кто никогда не любил, не ответит на чувства другого.
Я потянулся и зевнул.
— Саня, не спи! – тут же возмутился Тоша.
— Да не сплю я, не сплю, — пробурчал я, накрыв лицо одним из дневников. Тем самым, в котором были вырваны страницы.
— Вижу, — холодно заметил он.
И не поспоришь ведь. Видит.