— Он всегда получает свое… — низко, почти не слышно, точно ветер шумит в кронах, срывая осенние листья, должные покинуть родные ветви.
— Игрушки очаровательны, — выдохнул незнакомец. – Они податливы. Доступны. С ними можно делать все, что угодно. Вот только…
Он замолчал.
Мне становилось все тяжелее дышать. Чем ближе девушка, тем меньше воздуха.
От нее я чувствую только холод. И пол покрывается инеем.
— Ты не сможешь никого спасти, — шептала она. – Он заберет всех.
По стенам ползут морозные узоры, скручиваясь в замысловатые завитки, так похожие на диковинные листья и буквы незнакомого мне языка. Может там написана вся правда о нашем мире? Или диковинные сказки? Вот только мы все равно не умеем читать.
Девушка неуверенно замерла, слегка поведя плечом, которого тоже коснулся лед. На ней уже ничего не осталось. Все осыпалось, как шелуха, обнажая тело, покрытое узорами ран, складывающимися в имена.
— Кто ты? – выдавил я вместе с хрипом. Я чувствую на шее цепкие пальцы.
Они сжимают и отпускают, чтобы все повторить сначала. От них холодно настолько, что они кажутся железным прутом, впивающимся в кожу. Еще немного и я не смогу дышать.
— Тот, для кого ты лишь цена.
— Я не…
— Всего лишь монета. Сотни имен… Но одного так и нет. Он не дал его мне! Не дал! Отобрал. Сколько раз! И теперь я заберу у него все, что ему дорого.
Вино разливается. Мед больше не сладит. Остался только гомерический хохот, похожий на удар хлыста.
— Иди сюда, – девушка распахнула объятия, и я, как сомнамбула шагнул ей навстречу. О, как она прекрасна, точно ангел, явившийся из рая по мою душу. Она так и манит к себе. Руки ее так похожи на крылья, а белая маска с алыми росчерками ослепительнее нимба.
Но я не хочу! Я кричу, но с губ срывается лишь хрип, так похожий на стон. Наслаждения или боли? Сам не знаю. У меня просто нет сил сопротивляться. Я сам стал некой марионеткой, которая зависит от прикрепленных к ней нитей.
Не сорвать, не порвать, только подчиниться.
— Иди, – вторит незнакомец. – Присоединись ко мне. Я буду рад увидеть тебя там, мой лисенок.
— Нет…
— Все равно будешь моим, — смеется он. И я понимаю, что у меня нет выбора. Множество рук не дадут вырваться. Они точно огонь опаляющий крылья.
Ты подлетел слишком близко к солнцу, мальчик, живущий во тьме.
— Иди.
Мой мотылек, ты умираешь в пламене свечи.
Шаг за шагом и вот мы уже в сантиметре друг от друга. Она улыбается сквозь слезы, а я чувствую запах яблок и растворяюсь в нем. Еще немного и меня не станет. Совсем немного и…
Мои руки покрываются белым. Я сам становлюсь невероятно хрупким, точно меня вылили из тончайшего стекла. Я марионетка из китайского фарфора. Поднеси меня к свету, и я окажусь прозрачным.
— Ты моя плата, лисенок, — незнакомец улыбается. Я чувствую это всем своим естеством. – Только мой. А он потеряет все. Я говорил об этом. Но он не смог отказаться. Видимо сам понимал, что должен мне. Жизнь его сотни картинок. Ею готов заплатить? – надрывный смех, похожий на плач. — Нет. Он не готов. Он боится. Отдаст кого угодно, только не себя.
О ком он говорит? Кто мог расплатиться мной? В моем окружении нет подобных людей.
А девушка в кроличьей маске… Чего она ждет? Стоит и смотрит с печатью тоски в ярко-синих глазах. Она все никак не опустит руки, словно ее распяли, прибив конечности к невидимому мне кресту.
Коснись же меня! Подари поцелуй и вырви все страницы из моей истории. Меня не должно здесь быть. Все это не более чем ошибка. Когда кто-то писал мою судьбу, он оставил в ней множество пятен и забыл переписать в чистовик.
Моя жизнь всего лишь чей-то черновик.
Вот только все это не мои мысли. Я чувствую, как некто роется в моей памяти, причиняя боль. Он запускает в разум тонкие пальцы с острыми когтями и ворошит воспоминания и мысли.
Люди в метро моего разума разбегаются и тают.
Я хочу умереть и оказаться в заброшенном саду, там, где пахнет яблоками, сиренью и медом. Там где я должен быть.
Внутренне сопротивляюсь, но мысли идут по кругу. Сам не понимаю того, что чувствую. Не знаю тех мест, что вижу перед собой.