Все же если человек не любит, то, как ты не старайся ничего ты от него не добьешься. Равнодушия, если только. А, как известно, хуже него нет ничего. Даже ненависть приятнее.
Хотя если предположить, что она была с тем незнакомцем, то этот сухопарый врач не так уж и плох. Даже очень хороший выбор, если не отличный.
Игорь Алексеевич повел плечом, точно почувствовал мой взгляд, и полуобернулся, вскинув бровь.
Мы молчали, точно рыбы об лед. Он поджал губы и продолжил путь.
Антон тут же пихнул меня в бок, состроив растерянный вид. Кивнул на врача, будто спрашивая, что тот от нас хочет. Будто я знаю.
Я непонимающе развел руками. Мой жест повторил и Соха, не дожидаясь пока и ему прилетит локоть под ребра.
Тоша тут же вздохнул и уперся в ковер, лежащий у нас под ногами. Застиранный и уже потерявший презентабельный вид.
Мы прошли через прихожую, где устало облокотился о стену швейцар. Он мазнул по нам взглядом и потерял всякий интерес. Раз врач ведет нас за собой, то значит, так надо. Остальное не его дело.
После мы попали в обширный вестибюль. Откуда и направились к мужскому корпусу, где Игорь Алексеевич на миг задержался, кинув взгляд в сторону женского, словно в надежде там кого-то увидеть. Пусто.
Он еще больше ссутулился и ускорил шаг так, что мне стало немного тяжело за ним поспевать. Его шаги были гораздо шире и чаще моих. С таким человеком явно неудобно прогуливаться – если ему что-то не понравится, то он очень быстро свалит в закат, и поминай, как звали.
— Там выше церковь, — невпопад обронил врач, ткнув пальцем в потолок. – С иконостасом. Дубовым. Лаборатория и библиотека. Абсурдно. Наука и религия… Словно мы не врачи, а какие-то жрецы, — удрученно покачал головой. Он пытается завязать разговор? Похоже на то.
— А что плохого в вере? – отважился спросить Тоша.
— Она не поддается вычислениям, - чуть притормозил врач. – У нее нет объяснений. Это попросту не логично. Вместо того чтобы заниматься делом, лечиться или работать, просить помощи у кого-то.
— Бессмысленно, — согласился Ларс.
— И я о том же. Выдумывают все новое, на что можно свалить свои неудачи и любые поступки, а потом удивляются, что у них проблемы. Я верю лишь в то, что могу понять, объяснить и при желании потрогать.
Интересный человек. Прагматичный материалист. Такому точно не расскажешь о существовании того, что не разъяснено наукой. Такой даже если увидит, не поверит. Предпочтет думать, что сошел с ума и станет лечиться.
Я хмыкнул, посмотрев на Ларса. Тот лишь поморщился, точно проглотил целый лимон. Антон же заулыбался. Его явно подмывало рассказать что-то необычное для врача.
Нельзя.
Я цыкнул, скорчив злобный вид, на что друг показал мне язык. Вот же…
— Но ведь вера помогает людям справиться с трудностями, — задумчиво заметил я, чтобы не позволить Тоше начать нести то, что врач посчитает бредом и признаком расстройства личности. Я не верующий человек, но так же я не отрицаю того, что действительно есть.
— Вера ли… — протянул Игорь Алексеевич. – Тут уже более сложный вопрос. Все же будь вера человека всесильна, тогда она бы возвращала мертвых и исцеляла безнадежных больных. Вот как, например, наших голубков-неразлучников, — вновь кинул на нас взгляд врач. – Поступила к нам сначала девушка чуть старше вас. Ее забрали после того, как она чуть не выпрыгнула из окна. Как оказалась она не в первый раз пытается свести счеты с жизнью после того, как разбилась вместе с братом на автомобиле. Она выжила, а он нет, — пояснил он. — Вот у нее и повернулось что-то в мозгах. Стала буйной и истеричной. Сейчас же ходит, как тень с совершенно пустыми глазами. Держит в руках страшную маску и плачет, стоит нам только забрать эту уродливую вещицу.
Маска… Мы насторожились. Что это за девушка? Почему он о ней вообще рассказывает?
Хотя… Девушка же живая. Мало ли, что там с ней и ее маской. Может, ей просто дорога эта вещь.
— Позже к нам попал и ее парень – тот, который заботился о ней и пытался вернуть прежнюю девушку, которая была до аварии. В итоге довел себя до истощения. У него анорексия и депрессия, но, даже не смотря на это, он все время думает лишь о ней. Дышит лишь ей одной. Если бы вера могла помочь, то они бы вновь зажили нормальной жизнью, но как бы не молились все эти служители, девушка не возвращается. Она словно мертвая при жизни, — Игорь Алексеевич пожевал губы. – А девка красивая. Глаза такие необычные, синие-синие. Жаль, что совершенно пустые.