Докукин в первом же бою завоевал уважение бойцов. Он абсолютно бесстрашен. Очень хорошо натренирован, быстрее всех бегает, дальше всех бросает гранаты. Стреляет без промаха. В бою заражает всех своим темпераментом. Трусости не терпит. Малейшее сомнение, неуверенность бойца чувствует моментально и не берет такого в разведку, просто оставляет дома, на положении больного. Рота не только ведет разведку перед передним краем противника и в его тылах. «Докукинцы» выполняют диверсионные задания, участвуют в наступлении вместе с дивизией, действуют совместно с партизанами.
Партизаны! Взглянуть бы хоть на одного!
14-е июля.
Живем как трутни. С утра уборка, готовим пищу. Умываемся, бежим к ручью. Завтракаем. Читаем газеты. Чистим оружие, разбираем, собираем, вообще возимся с оружием с большим удовольствием. Автоматы собираем на скорость, задаем друг другу задачи на устранение порчи оружия. Потом готовим обед, греемся на солнышке, а к вечеру слушаем рассказы.
Узнаем новые фамилии разведчиков.
В роте двое Борисовых, оба Михаилы и оба помкомвзводы. Сержант Борисов — из Переславля-Залесского — небольшого роста, рыженький, веснушчатый, веселый баянист. Старший сержант Борисов — из Ярославля — высокий, стройный, лет сорока. Узкое длинное лицо, прямой нос, глубоко посаженные глаза смотрят исподлобья. Угрюмый, молчаливый. Сидит в стороне и думу думает. Смотрю на него, и кажется, что его грызет какая-то тоска. Может, от того, что в городе у него остались жена и дети?
В роте к Борисову относятся с уважением, но как к нему подойдешь, если он всегда такой сердитый. Мысленно называю его «страшным сержантом», хотя он страшен только для фашистов. Бойцам это друг. Строгий, беспощадный друг. Он всегда собран, особенно в боевой обстановке, и никогда не теряет головы. В этой собранности чувствуется закалка военной школы: он — кадровый военный.
Ребята рассказывают о боевых делах Дмитрия Ершова из Брейтовского района, Алексея Сотского из Ярославля, пятнадцатилетнего разведчика Васи Талдыкова из Пречистенского района Смоленской области, Владимира Чистякова и его друга, парашютиста Ефима Рудкина.
— В начале войны Рудкин был ранен и попал в ярославский госпиталь, — рассказывает разведчик Павел Савченко. — А после госпиталя его направили в Ярославскую коммунистическую дивизию.
От старшего сержанта Борисова мы услыхали о зверствах фашистов. Двести гитлеровцев ворвались в партизанские деревни Кирьяки, Кочерговку и Морново и сожгли их дотла. Застрелили, а потом изрубили на куски семь стариков, а женщин и детей загнали в хату и сожгли.
Разведчики заминировали дорогу противотанковыми минами, и ночью на минах подорвались танки и автомашины с немецкими солдатами. В эту же ночь разведчики налетели на деревню Кирьяки, где были фашисты, и отомстили за гибель наших советских людей.
15-е июля.
С утра старший сержант Борисов повел нас, новых разведчиков, на опушку леса. Там мы занимались стрельбой из автоматов. Потом он дал каждому бойцу по две, а мне и Валентине по три боевые гранаты. Лучшие результаты по прицельному огню из автоматов оказались у нас с Валентиной. Но это наших ярославских ребят не удивило. Они знали, что мы стреляли хорошо и раньше. Ну, а вторая половина дня, к сожалению, опять в бездействии.
16-е июля.
Перед рассветом проснулась от страшной брани.
— Дайте же пожрать, черти! — кричал боец. — Ну хоть корку! Два дня ничего не жрал. Да проснитесь же вы, лежебоки! — тормошил он то Савченко, то Пушнева, то Марусина.
Я достала хлеб, открыла консервную банку из собственного «НЗ».
— Ешьте!
Передо мной стоял высокий красноармеец, весь мокрый.
— Ох, ты! — удивился он. — Девушка? Откуда вы взялись?
— Ешьте! Я с новым пополнением к вам в роту… Софья Аверичева.
— Алексей Сотсков. — Он замолчал и с жадностью принялся уничтожать консервы.
— Откуда вы? — Я села с ним рядом на скамейку.
— От Докукина с донесением, да пулемет притащил, вывели его из строя фрицы, надо ремонтировать… Ох, и жарко было там сегодня! Нарвались на немецкие бронетранспортеры. Подорвали две машины, а остальные отошли, — рассказывал он.
Я пожелала Сотскову спокойного сна. Он улегся среди ребят, завернулся в плащ-палатку с головой и моментально захрапел, засвистел. А я до утра не могла уснуть. Скорее бы в дело! Скорее бы увидеть Докукина. Картина боя, только что рассказанная в трех фразах человеком, не успевшим остыть от схватки, впечатляла больше, чем рассказы разведчиков. Я представила, как ползут бойцы, как они бросают гранаты, как пылают подорванные машины…