Когда-то в детстве мы всей семьей отправлялись на Кавказ и проводили там целое лето. Мама тогда не работала, отец чем-то руководил. С нами ездила большая родительская компания. Мы жили в шикарном доме председателя исполкома, которого звали Аполлон. Это был особняк с колоннами и мандариновым садом. В доме помимо самого хозяина жили его жена Венера, дочь Жанна, сын Коля и еще множество близких и дальних родственников. За что-то я невзлюбила Колю и поливала его гоголем-моголем, в остальное время «просиживала» в Черном море. Меня знали на пляже все — и отдыхающие, и обслуга. Счастливые и давно оставшиеся в прошлом времена. Теперь мы с мамой живем вдвоем, отец умер. И спасибо папиной сестре, что она нам помогает. Я думала о том, что то, чем раньше я тяготилась, то есть сидением на даче, теперь оказывается благом.
Через какое-то время народ стал стекаться к платформе, и я поднялась, надеясь узреть своего нового знакомого. Но его не было. Этого я не ожидала и была до слез раздосадована. Я растерянно стояла на перроне. В это время ко мне подлетела Ольга, которая радостно проверещала:
— Как здорово, Лерка, что ты здесь. А то мне одной совершенно неохота идти в деревню за молоком.
— За каким молоком? — с трудом отрывалась я от своих горестных мыслей.
— Ты что, я же каждую неделю хожу на ту сторону, в деревню, за настоящим молоком. Бабушка делает из него творог, она признает только молоко, которое дает тети Машина корова. Вот я все лето и маюсь. А ты разве не поэтому здесь?
Я покраснела и сказала, что жду поезда, что должна была ехать в Москву, но, наверное, не поеду, так как плохо себя чувствую.
— Ну тогда, конечно, иди домой. А жалко, могли бы вместе погулять…
— Ладно, пошли, может, мне станет лучше от воздуха.
— Лерка, а вообще ты действительно какая-то странная со вчерашнего дня. Заболела?
— Да нет. Просто перезанималась, вот и решила сегодня отдохнуть, — обрадовалась я, что наконец сумела сказать что-то достаточно убедительное. — Оль, а мы как пойдем — через поле или через творческий поселок?
— Давай через дачи. А я тебе расскажу, кто где живет. Я же там все детство провела, — сказала Ольга с непонятной тоской в голосе.
— Здорово. Я очень люблю слушать всякие истории из «бывшей» жизни. Так и дойдем быстрее.
— Вот смотри, видишь трехэтажное строение, оно появилось еще до революции, долго стояло пустое, а лет десять назад здесь поселился какой-то угрюмый безумный дед. Дачу стали обходить стороной. Говорят, он вернулся из-за границы. В общем, издалека. Ни с кем не общается, но я к нему бегала. Там внутри столько интересных штучек! Потом бабуля запретила мне даже смотреть в ту сторону.
— Может, он археолог?
— Не знаю. Никто не хочет говорить на эту тему.
Мне казалось, что Ольга многое привирает, чтобы казаться взрослее и значительней, но все равно было очень интересно.
— А здесь кто живет? — указала я на следующий участок.
— Один очень известный певец. Харитонов. Он все время слушает свои пластинки. А так как он бас, то впечатление такое, будто трубит слон. Но сказать ему ничего нельзя — сразу включает еще громче и начинает петь сам в унисон с пластинкой. Волосы встают дыбом. Я в детстве все время плакала, когда он пел. Родители пытались умерить его пыл. Но он доказывал им, что, если дитя плачет, значит, он настоящий трагический артист, и ребенок это чувствует.