— Конечно, никто не хочет выдавать свои грязные тайны. Ну так я продолжу. Я долго наблюдал за ними всеми и пришел к выводу, что Илларион Валентинович все-таки не станет никому отдавать драгоценную вещь. Он был не самый доверчивый человек. Профессия у него, помнишь, какая была? Но как обыскать его дом, я не очень представлял. Да, я забыл сказать, что моя детская вера в то, что существует марка, где на штемпеле стоят цифры, которые являются кодом, со временем только укреплялась. — Будто не слыша меня, продолжал Сашка. — Я мальчик не промах, — он зло усмехнулся. — Покопался в архивах, связи предков мне чрезвычайно помогли. Что-то же нужно было с них поиметь! В конце концов я нашел. Ты не представляешь себе, какими бывают изобретательными люди, — увлеченно продолжал он. — Один немецкий барон, чувствуя приближение большой катастрофы, решил весь свой немалый капитал переправить в швейцарский банк. Ну это, конечно, не фокус, так, я думаю, многие делали, но вот как этот фантазер решил из марки сделать ключ к сейфу в банке, я долго не понимал. Потом родилась идея — марка могла быть порвана. Предъявив одну часть, человек получает возможность открыть золотой ларец, если эта часть совпадет с той, что в банке. Увлекательная версия, правда? Ты меня слушаешь, Лера? Тут важно ничего не пропустить.
— Да, конечно.
Я понимала, что для этого сумасшедшего сейчас самое важное — рассказать о своем триумфе, но это не успокаивало. Меня стало колотить и, казалось, мурашки вылезают прямо наружу.
— Я подумал, что в конце концов имею на эту марку с вожделенным штемпелем такое же право, как и Ларик. Ему же тоже ее не подарили.
— Почему? Возможно, барон сам отдал ее Иллариону Валентиновичу.
— Если честно, эта дурацкая мысль даже не приходила мне в голову. С чего бы немецкий дворянин стал делиться с советским оккупантом своими сокровищами? Ты как всегда наивна, — презрительно проговорил Сашка.
— Может, Ларик спас жизнь ему или его семье, — настаивала я, хотя понимала, что только раздражаю его своими предположениями.
— Глупости. Да и какая разница? Все равно все пошло совсем не так, как я рассчитал. В тот день, когда Ларик уехал, кстати, я видел, что ты к нему заскакивала, наступил мой час, и я решил, что сегодня любым способом добуду этот дурацкий клочок. Я засел в доме и ждал, когда на соседних участках улягутся спать и можно будет начать поиски. Но эта мысль пришла не только мне в голову, твой драгоценный Митька тоже явился тибрить у дядюшки марки. Он взял два альбома и быстро смылся. Я надеялся, что старик не станет держать эту марку вместе с остальными. Да, я видел эти альбомы. Там были ценные экземпляры, но ее там не было. Поэтому я не сильно волновался. — Он перешел на шепот: — Медленно, очень медленно стал перебирать все вещи, книги…
И Сашка показал, как он это делал. Он расшвыривал вещи, которые скопились в комнате, и зверел…
— В это время послышался звук открывающейся двери. Я не ожидал, что он вернется. Понимаешь, я толкнул Ларика случайно! Веришь? Ты должна мне поверить!
Казалось, что он много раз репетировал этот рассказ и в конце его речи — по его сценарию — его обязательно понимали и оправдывали.
— Да, поняла, — покорно согласилась я.
— Я побежал. Не знаю, почему побежал к колхозному поселку. Когда вспоминал все это, до меня, наконец, дошло, что я не только в жизни, но даже в фильмах часто не понимал мотивировки поступков.
Я совсем перестала дышать, так как предположила, что при всей моей наивности и недогадливости почти точно знаю, что последует дальше.
— Да, ты правильно поняла. Я прибежал к Милке. Я знал, что у Митьки с Милкой случился роман. Я также знал, что Милка никому не отказывает и, если что, станет моим алиби. Но нервы у меня сдали, — неожиданно громко заржал рассказчик.
Все это действительно походило на кино, где артисты здорово переигрывают.
— Ну что, интересно? Хочешь дальше?
Я не была уверена, что хочу знать продолжение, но у меня не было выбора. Все равно он меня не отпустит, и пока не выговорится — не успокоится. И кроме того, надо тянуть время, может быть удастся сообразить, как выбраться. Мозги стали лихорадочно вертеться вокруг всяких немыслимых вариантов, типа кинуться к окну, разбить его. Может, услышат шум? Дальше этого фантазия пока не шла. Все остальное было бы сопряжено с опасностью для жизни. Хотя о чем это я? Рядом полупомешанный убийца. Что может быть опасней? Пришлось вернуться к исповеди художника.
— Я застал их вместе и подслушал очень интересный разговор.
Сашка почему-то страшно развеселился.