животное славное и породистое.
Второй родственник носил фамилию Лабий, а имя — Лео
нид. Будет уместно упомянуть, что его жена, дочь моего дяди с
отцовской стороны, звалась Августой *. Этот Леонид был от
чаянный шутник. Он смахивал не то на монаха, не то на поро
сенка или быка, не то на козла или на сатира: это был человек
в стиле скульптур виллы Фарнезе.
Некогда он был участником заговора, был карбонарий —
чем только он не был. Он сеял гремящий горох с миссионе
рами *. Он избил полицейского комиссара на похоронах Лалле-
мана *. Он был выгнан с юридического факультета; каким-то
чудом избежал смертного приговора. Его богом был Беранже.
Его девиз был: «Соленая шутка и Республика». Он ненавидел
роскошь, жег стеариновые свечи вместо восковых, с удовольст
вием одевался в простую блузу. Носил человечество в своем
сердце и вечно ходил надутый. Он был республиканец, а к кре
стьянам безжалостен, почище любого ростовщика. В его супру
жеской спальне не было занавесок на окнах. Он спал со слу
жанками или выгонял их. Любил стряпню на скорую руку и
дешевое вино. Он был простонароден. Всю жизнь хвастал то
тремястами лет плебейства по линии отца, то своими предками
по материнской линии, начиная с Роберта Брюса. Читал де
Жуи и «Войну богов» *. Верил в печатное слово. Был нетерпим
и необщителен, писал анонимные проклятия против разврата;
в библиотеке у него стоял гипсовый бюст его бога Беранже, он
спал со своей женой в комнате, где не было ночного столика.
52
Был сыном человека, отданного под суд за то, что он не при
ветствовал церковную процессию, и богохульствовал с утра до
вечера.
Эти двое моих родственников были двумя воплощенными
принципами. Это были два социальных полюса, два типа —
республиканец и легитимист. <...>
ЧТО М Н Е З А П О М Н И Л О С Ь
И З О Д Н О Г О Р А З Г О В О Р А С Ж А Н Е Н О М
«Трагедии?.. До чего же они скучны, — эти старые траге
дии! Рашель? Пошлая женщина!.. Актеры! Все они изобра
жают одно и то же... Я лично могу говорить только об актри
сах... Хотя если актеры достаточно безобразны, как, например,
Лижье, еще бывает, что они не лишены таланта; а остальные —
их имен я никогда не упомяну в своих писаниях... Видите ли,
театр — это должно быть Дважды два четыре. Чтобы там
были роли, настоящие женские роли. Именно это и явилось
причиной успеха Мазер... Мадемуазель Бертен однажды зая
вилась ко мне и просит пятьсот франков. Я ей говорю: «Для
чего?» — «Чтобы пополнить тысячу франков, полученную за
спанье с Фехтером». Он смеется. «Что-нибудь новое для зри
теля? Вот еще! Если у «Ревю де Де Монд» изменить цвет об
ложки, оно потеряет две тысячи подписчиков... Забавляйтесь!
Упустите время — потом пожалеете».
По поводу нашей статьи о Поссо * он говорит: «У вас есть
какие-нибудь его работы?»
В другой раз: «Нападки Рокплана ничем мне не повредили.
Что можно мне сказать? Что я глуп, что я стар, безобразен?
Все это мне совершенно безразлично... А уж этот Рокплан —
человек весь покрытый aes alienum 1, как выражается Саллю-
стий. Знаете, один молодой человек написал «Сафо», — так
вот он попал в точку! В предисловии он пишет: «Авторы, кото
рые печатают свои книги в расчете на дешевые читальни...»
А еще этот Пиа! Я решил выложить перед судьями всего
себя, всю свою жизнь... Но когда говорят, что я не знаю фран
цузского языка, — единственное, что я по-настоящему знаю, —
это уже слишком! Я не знаю ни истории, ни географии, но уж
французский... — это чудовищно! * И все равно никто не сможет
1 Долгами ( лат. ) .
53
помешать всему Парижу прийти на мои похороны...» А прово
жая нас до дверей своего кабинета, он говорит на прощание:
«Так что вот, молодые люди, не нужно быть слишком щепе
тильными!» <...>
СТРАНИЦЫ О ГАВΑΡHИ *
Огромная пачка любовных писем, купленных на вес у бака
лейщика, — из них он стряпает подписи к рисункам. < . . . >
«— Ненавижу чувства, эмоции, все эти сердца, выложенные
на бумагу, сердца изъясняющиеся печатными знаками. <...>
— Я творю добро, потому что есть вельможа, который мне
за это хорошо платит, и этот вельможа — радостное сознание,