строение этой публики, обедавшей под открытым небом, про
гнали меня обратно. И мне бросился в глаза под плющом над
калиткой нашего сада «№ 13».
Ночь с субботы 18 июня на воскресенье.
Два часа ночи. Встаю, чтобы сменить Пелажи у изголовья
моего дорогого страдальца, который уже с четверга, с двух ча
сов дня, так и не приходит в себя, так и не обретает дара речи.
Мне слышно его прерывистое дыхание, мне виден под поло
гом кровати его неподвижный взгляд. Рука его, поминутно со
скальзывая с постели, задевает меня, он пытается сказать что-
то, но издает какие-то невнятные, отрывистые звуки, ничего
нельзя разобрать. Скользя над черными купами деревьев,
льется в открытое окно и струится по полу металлическое сия
ние ярко-белой луны — луны из таинственной баллады. В зло
вещей тишине раздается только тиканье часов с репетиром, —
они принадлежали еще моему отцу, а теперь по ним я проверяю
пульс у его младшего сына. Несмотря на троекратный прием
брома в четверти стакана воды, он ни на минуту не забывается
646
сном и беспрерывно — справа налево — мотает головой, в ко
торой стоит бессмысленный шум, вызванный параличом мозга,
а с его полусжатых губ срываются неясные звуки, обрывки слов
и фраз, сначала выговариваемые с силой, затем замирающие,
подобно вздохам... И вдруг я отчетливо услышал, как в отда
лении завыла собака, — завыла к смерти.
Наступает час дроздов, тот час, когда они свистят в блед
неющем небе, а тут, под пологом, эти лихорадочно блестящие
полузакрытые глаза все еще не спят, хотя в своей неподвиж
ности и кажутся уснувшими.
Позавчера, в четверг, он читал мне «Замогильные записки»
Шатобриана — только в этом бедный мой мальчик и находил
еще некоторое удовольствие и развлечение. Он выглядел очень
утомленным, читал плохо, и я спросил, не лучше ли отложить
книгу в сторону и немного пройтись по Булонскому лесу. Спер
ва он не хотел, затем согласился и уже встал, чтобы выйти
вместе со мной, но вдруг зашатался и как подкошенный упал
в кресло. Я поднял его и отнес на кровать, стал расспрашивать,
что с ним, вызывая его на ответ, с тревогой ожидая, заговорит
ли он. Увы! Как и во время первого припадка, он произносил
не слова, а какие-то неясные звуки. Вне себя от ужаса я спро
сил, узнает ли он меня. На это он ответил громким насмешли
вым хохотом, будто хотел сказать: «Как это глупо с твоей сто
роны, задавать такие вопросы!» Последовала минута успокое
ния, тишины, его ласковый, улыбающийся взгляд остановился
на мне. Я уже готов был поверить, что это припадок, подобный
тому, который был в мае.
Но вдруг он откинул голову назад и испустил крик, такой
резкий, хриплый, страшный, что я поспешил затворить окно.
И тут же по его красивому лицу пробежала судорога, исказив
все черты, сместив все линии, тело его сводили конвульсии,
страшные конвульсии, как бы выворачивавшие ему руки, на
искривленных губах выступила кровянистая пена. Я сидел у
его изголовья, держал его руки в своих, прижимал к сердцу,
к груди его голову и чувствовал, как предсмертный пот увлаж
няет мою сорочку и кожу.
Вслед за этим приступом последовали и другие, но уже ме
нее тяжелые, и лицо его постепенно приобретало прежний, зна
комый мне вид. Наконец он впал в тихое беспамятство и начал
бредить. То поднимал он руки кверху, призывая к себе какое-то
видение и посылая ему воздушные поцелуи; то судорожно вски
дывался движением подстреленной птицы, порывающейся
взлететь, а на его успокоенное лицо с воспаленными глазами,
647
мертвенно-бледным лбом и полуоткрытыми, слегка посинев
шими губами легло уже не земное, а загадочное, таинственное
выражение — как на какой-нибудь картине Леонардо да Вин
чи. Чаще всего он был во власти кошмаров, боязливо съежи
вался всем телом, забивался в угол, прятался под одеяло, как
бы спасался от призрака, притаившегося под пологом, и взвол
нованно обращался к нему с несвязной речью, указывал на него
дрожащим пальцем, а один раз даже внятно крикнул: «Уби
райся отсюда!» Но как это ни странно, он произносил свои
бессмысленные речи тем иронически негодующим тоном, с тем
надменным выражением лица — от сознания своего умствен
ного превосходства, — которые были ему свойственны, когда