Дени. Внизу на каждой карте подписано толкование и предска
зание.
И вот, властным жестом простирая руку и направляя ука
зательный палец в поток падающего света, словно предрекая
и предустанавливая будущее, чародей начинает — и наглым го
лосом, с простонародными интонациями, битых полчаса рас
сказывает роман, которого вам не миновать. Редкостный ма
стер своего дела: его речь не иссякает, он говорит без остано
вок, без отдыха, то понижая, то повышая голос; торжественные
фразы прорицателя, напыщенные бессмыслицы оракульского
велеречия, вроде: «Люки подземелий откроются, и привидения
двинутся на вас, выпустив когти», — а в это пышнословие, те
кущее величественной рекою, вдруг врываются фразы, произ
несенные голосом Вотрена: «У вас будет жена, вы ее броси
те!» — и на физиономии прорицателя хитрая, гнусная улыбка.
И тут же, стремясь растревожить дремлющую в вашей душе
страсть к авантюрам, рассказывает об ожидающих вас неверо
ятных приключениях: «Женщины, необычайно богатые, ино-
118
странки, вы познакомитесь с ними в городе, где будут разва
лины» и проч. и проч. — Бесконечные «Вы»: «Вы такой... Вы
этакий... У вас в мозгу как бы некий барометр». Такой калей
доскоп, такая смена картин волшебного фонаря, такой поток
происшествий, такая сумятица предвидимых и предрекаемых
событий, что этот человек, с его звучным голосом и присталь
ным взглядом, затуманивает вам мозги и зачаровывает ваше
внимание... Ловкач, наделенный необходимым ему видом крас
норечия, — я чуть было не сказал — вообще наделенный крас
норечием, искусством говорить ни о чем.
Одна фраза меня поразила; довольно странно, что она по
пала ему на язык: «Вам нечего бояться ни пистолета, ни
шпаги, опасайтесь только пера!» В самом деле, на этот раз он
попал в точку, сказав такое литератору, уже испытавшему го
нения и чувствующему, что он будет гоним всю жизнь... Но не
имела ли эта фраза в устах прорицателя какого-то иного смы
сла? Обращаясь к молодому человеку, который пришел к нему
с известной на этой улице женщиной легкого поведения, не
намекал ли он, говоря о пере, на подписание векселей?
Визит обошелся мне в сорок су, но зато я узнал париж
ского духовника, торгующего Надеждой. Можно было бы напи
сать какую-нибудь вещичку об этом гадальщике... Я вышел,
убежденный, что колдовство умрет лишь в один день с рели
гией: эти две Веры бессмертны, как Надежда человеческая.
Число прорицателей в каждой стране пропорционально числу
священников.
30 октября.
< . . . > Реализм возникает и расцветает, меж тем как дагер
ротип и фотография показывают, насколько искусство отсту
пает от жизненной правды. < . . . >
4 ноября.
Относительно «Газеты» Шанфлери *. Мы давно уже поду
мываем об издании своего журнала, журнала двоих, чего-то
вроде «Критических недель» *, но более серьезных, или «Кар
тины Парижа» Мерсье с примесью «Папаши Дюшена» * и при
бавлением лично нас интересующих тем: новости обществен
ной жизни, философия с точки зрения салонов, светского обще
ства и улицы. Первая статья — о влиянии девки на современное
общество, вторая — о распространившемся увлечении бытом
художников, об арго в устах молодых людей; третья — о фи
нансовом ажиотаже, о бирже, о комиссионных начислениях
119
биржевых маклеров и т. д. Словом, это должен быть журнал,
исследующий мораль XIX века в мизансценах, в живых кар
тинах современности. Но для этого надо... ждать! < . . . >
16 ноября.
< . . . > Вот каким представляется мне рай для литераторов:
святые и ангелы божественно распевают, наигрывая на эоловых
арфах, и все писатели узнают в этом пении свои книги, и Гюго
говорит: «Это мои стихи», и Монье говорит: «Это моя девка
с каменной болезнью» *.
Я думаю, что рай заслужат лишь те, кто трудится ради
будущего, — и там они окажутся живыми. Но ад уготован тем,
кто ничего не сделал ради будущего, — бюрократам, буржуа,
кретинам, надзирателям и т. п., — и они окажутся там мерт
выми, мертвыми, мертвыми. < . . . >
23 ноября.
Встретил на улице одного молодого родственника, — это
Эжен, он уже женат, глава семейства, развязался с долгами;