ниже двух тысяч ливров, некоторых нравственных норм во
обще не существует. Нужно иметь досуг, чтобы любить своих
детей. Женщины из рабочего класса редко целиком отдаются
материнству. Многие чувства являются благоприобретенными:
например, платоническая любовь — чистая идея, возникающая
из созерцания платья и улыбки, — совершенно отсутствует сту
пенькой ниже того, что зовется светом.
19 февраля.
Те, кто считает художников людьми светскими, ошибаются.
Это исключение. Художники — рабочие и всегда остаются ра
бочими, в них бродит закваска зависти рабочего человека к выс
шим классам, хотя они и прикрывают это шуткой. Прюдом —
это манифест. И они прикидываются гуляками и забулдыгами,
предпочитают простонародное спиртное, чтобы выглядеть по-
простонародней в пику щепетильным аристократам. Ведь есть
социализм и без формул и теорий — социализм нравов и склон
ностей, социализм подспудный, укрывшийся в своей норе, но
ведущий оттуда войну с теми, кто первенствует, с их костю
мом, воспитанием, вплоть до манер. Такую войну, правда менее
ожесточенную, но непрерывную, вы можете наблюдать и в
среде литераторов — литераторов кофеен и пивных, людей го
раздо более влиятельных, чем о них думают, — это крепко спло
ченное товарищество, забравшее в свои руки небольшие газеты,
то есть имеющее возможность награждать царапинами всех
талантливых людей, которые не хотят с ними якшаться и рас
пивать пиво на людях. <...>
128
20 февраля.
< . . . > В современном мире люди разделены на три класса.
Вверху — правящие аферисты; в середине — укрощенные ба
калейщики; внизу — народ, который в один прекрасный день
сглотнет все это милое общество. < . . . >
22 февраля.
В прошлое воскресенье в Булонском лесу столпилось столь
ко экипажей, что им пришлось с аллеи Императрицы свернуть
на боковую аллею. — В наше время экипажи есть у всех. Един
ственное в своем роде общество, где все или наживаются, или
разоряются. Нигде еще эта манера выставляться не была та
кой властной и уверенной, такой гибельной и развратительной
для народа. Лагерь Золотой парчи * превзойден нынешними
женщинами, которые носят на себе целые имения. Дело до
шло до того, что некоторые магазины — «Русские горы», напри
мер, — начинают открывать кредит своим покупательницам,
которые могут ограничиться лишь уплатой процентов. В один
прекрасный день — не сегодня-завтра — будет заведена Госу
дарственная книга долгов по приобретению дамских нарядов.
Вот один факт из тысячи: г-жа де Тюрго, жена министра, дочь
которой вышла замуж за г-на Дюбуа де л'Эстан, вытянула от
своего зятя в качестве свадебного подарка невесте тридцать
тысяч франков — и покрыла им свои долги у портнихи. Вот это
светский образ жизни!
Тьма разных газетенок и фигарошничанья. Не литература,
а Куртильский карнавал! * Мне попался в руки листок, где
Гюго объявлен бездарностью, книги Бальзака — попранными
триумфом Шанфлери. Далее следуют оскорбления, грубая
брань — одним словом, критика при помощи пинков ногою.
Впрочем, все это поощряется правительством, которое, пресле
дуя серьезные произведения и людей с чистой литературной
совестью, восторгается при виде того, как литераторы грызутся
между собой и стирают свое грязное белье на виду у всего
света. Хоть шерсти клок с его врага — Идеи.
5 марта.
Были в редакции «Артиста»: Готье, Блан и мы.
Раздувая кадило, Блан упрекает Готье в том, что статьи
его — сплошной первый план, что в них нет проходных и бес
цветных мест, что слишком уж все сверкает.
9 Э. и Ж. де Гонкур, т. 1
129
Г о т ь е . Поверите ли, я просто обречен! Все мне кажется
бесцветным. Самые яркие мои статьи представляются мне
серыми — цвета второсортной бумаги; я ляпаю в них побольше
красного, желтого, золотого, малюю как бешеный, но вся эта
мазня для меня бесцветна. Я поистине несчастен, потому что
при всем этом обожаю в искусстве линию и Энгра.
Разговор переходит на старых писателей.
Я. Хотелось бы знать, что вы думаете о Мольере, о «Ми
зантропе».
— Должно быть, я покажусь вам нудным ветераном роман
тизма. И все-таки «Мизантроп» — мерзость. Я говорю совер