Двадцать третья запись в дневнике ЕИВ Николая второго.
Интересная это вещь дворцовый протокол. Иногда, даже где-то полезная, но в основном бессмысленная и предназначенная для унижения одних и возвышения (часто не заслуженного) других. Коль скоро ты монарх, терпи. Я и терпел, но отчаянно жалел своё время потому, что я хотел встретится с совсем другими людьми. С теми с кем увидеться уже нельзя, я хотел "пообщаться" в музеях, благо, что в Британии они были на уровне.
После всех протокольных визитов с помощью нашего посланника мне была подготовлена встреча с Марком Изамбаром Брюнель. Меня очень интересовал его проходческий щит и постройка с его помощью тоннеля под Темзой, замечательного инженерного сооружения. После долгих переговоров, эта встреча была разрешена Британской стороной.
На встрече присутствовал ещё представитель Адмиралтейства и Министерства иностранных дел, что делало разговор чрезвычайно сложным. Брюнель то же чувствовал себя не в своей тарелке. Всё-таки мне удалось сформировать у себя определённое представление об Английском проходческом щите и его возможностях. Если будут твёрдые сплавы и электроприводные механизмы, то туннель длиной в семь-восемь километров, за несколько лет, вполне можно будет прогрызть.
Это было всё, что мне надо было выяснить, остальная информация всегда найдётся в блокноте. Потому я начал сворачивать встречу. Наш посланник вручил сэру Марку Изамбару, пузатый Тульский самовар, в качестве сувенира, на память о визитёре из далёкой России и мы, наконец, расстались.
Тут Удача всё-таки мне улыбнулась в лице моего нового знакомого принца Альфреда. Вечером, мы с ним увиделись на очередном приёме, немного попробовали виски, одного сорта, потом второго, потом я ему рассказал, как встречался в Брюнелем, и как он был "оживлён" в присутствии господ из Адмиралтейства и МИДа. Я так изобразил это в лицах, что Альфред хохотал несколько минут, а окружающие осторожно поглядывали на разбаловавшихся величеств.
На следующий день мне удалось в карете Альфреда с несколько вялым её хозяином, в качестве приложения (я алкоголь лучше переношу) посетить большую часть интересовавших меня людей.
Мы даже посмотрели Наконечник ракеты Конгрива в экспозиции Военно-морского музея. Самой ракеты в музее не было, но находящиеся рядом рисунки и чертежи давали о ней достаточное представление. Это была сильно увеличенная Китайская Новогодняя шутиха. Выполненная из тонкого железа, начинённая чёрным порохом. Привязанный с низу стартовый шест, одновременно, служил стабилизатором полёта. Дальность полёта такой ракеты, по моим оценкам, составляла максимум 2000-2500 метров. Тем не менее, восьмого ноября 1806 года при второй попытке использования ракет в нападении на Булонь с моря. Оружие зарекомендовало себя очень хорошо, город серьёзно пострадал от пожаров вызванных ракетами Конгрива.
Ещё мы посетили Уильяма Генри Фокса Тальбота, я посмотрел его работы и был приятно поражён увиденным. Не смотря на огромную разницу во времени и различие в технических средствах доступных Тальботу, его чёрно-белые фотографии были великолепны. Как всегда бывает в таких случаях с изобретателями, он уже работал над созданием технологии цветной фотографии. Я не помнил, удастся это ему или нет, но пожелал всяческих успехов. На прощание было сделано несколько фотографий, Володенька вручил очередной самовар и мы отбыли обедать.
Я написал обедать, не подумайте, пожалуйста, что это наш обед. Английский обед он аж в пять часов, а всё, что с десяти и до пяти, то ланч называется. Имея определённый опыт из другой жизни, и зная куцый объём ланча, я пригласил принца к нам.
Обед, плавно перешедший в ужин, в Российском представительстве прошёл на уровне. Мы не ограничились, только первым вторым и третьим блюдами и великолепным десертом, мы попробовали с каждым из них предлагаемые к ним напитки. В результате Альфреда, потом долго усаживали в карету, и я понял, что завтрашняя экскурсия по Лондону безвозвратно погибла.
На следующий день, как я и ожидал, от принца прибыл курьер с письмом о его нездоровье и извинениями за срыв наших планов. Это было предсказуемо, потому карета посланника была уже запряжена и мы отбыли в иллюзион. Нет, не подумайте, пожалуйста, что в это время уже функционировали кинотеатры. Иллюзионами тогда ещё называли обычные представления иллюзионистов, а один из них Джон Невиль Маскелин меня весьма интересовал. В том, другом времени, я читал несколько документов по иллюзионистам и творчество Маскелина, там описывалось, только превосходными степенями.
Посмотрев представление, мы проводили выступавшего восторженными аплодисментами. Никто не свистел, эта зараза уже потом пришла из-за океана. Зато под шум аплодисментов, не обращая на себя особого внимания (одет я был соответственно), мы прошли за кулисы. После представления магу и чародею иллюзиона, я попросил Володеньку оставить нас одних.