Я не успела ответить — об пол грохнуло что-то деревянное, и стол покачнулся.
— Демон, — проговорил Солнышко. Он стоял, упираясь ладонями в столешницу, и такова была его ярость, что дрожал стол. — Ты смеешь грозить…
— Стража! — сердито и встревоженно крикнула Серимн. — Лучше сядь, иначе…
Того, что она собиралась сказать дальше, мы так и не услышали. Раздался грохот: мебель полетела в разные стороны, посуда со стола посыпалась на пол — Солнышко рванулся вперед. Он с такой силой толкнул стол, что его край пребольно врезался мне в ребра. Впрочем, я была не столько ушиблена, сколько напугана; я вскочила и шарахнулась назад, судорожно ища рукой посох. Но посоха не было и, как следовало ожидать, я запнулась о край толстого ковра и растянулась на полу во весь рост, угодив едва не прямо в очаг. Слышались крики, визг Серимн, мужской рык, треск рвущейся ткани и шлепки ударов. В сторону потасовки отовсюду спешили люди, но меня никто покамест не трогал.
Приподнявшись, я поспешно убралась на безопасное расстояние от огня. Мне пришлось опереться на гладкий резной камень очага, и руки заскользили на чем-то зернистом, пачкающемся и теплом… Зола!
Судя по звукам у меня за спиной, там происходила новая Война богов. Вот вскрикнул Солнышко: кто-то ударил его. В следующий момент тот человек взлетел в воздух. Кого-то душили, кто-то пыхтел от усилия. Продолжала биться посуда. Но… никто не пускал в ход магию. Я с тревогой поняла, что совсем не вижу дерущихся — лишь бледное мерцание свалившегося на пол наконечника да быстрое перемещение сигилы Серимн: та бежала к двери, призывая на помощь. Что до Солнышка, он дрался, движимый лишь собственной яростью, а не необходимостью встать на мою защиту, и поэтому оставался всего лишь человеком. А это значило, что его неизбежно одолеют числом. И притом скоро.
Зола… Я пошарила рукой в направлении огня, готовая тотчас отдернуть ее, если пальцы попадут в жар. Но вместо жара рука наткнулась на что-то твердое, неправильной формы и горячее, но не обжигающее. От него отваливались маленькие кусочки. Кусок прогоревшего полена, возможно, даже вчерашнего. Древесный уголь.
Черный цвет.
У меня за спиной Датэ кое-как вырвался из рук Солнышка. Он задыхался и хрипел. Серимн поспешила к нему, она что-то встревоженно говорила, торопясь убедиться, что он не пострадал. Рядом с ними продолжали раздаваться удары и крики — к месту сражения подоспели еще люди.
Вдохновение было внезапным, словно крепкий тычок под дых. Я переползла на четвереньках, откинула угол ковра и принялась водить углем по полу. Я втирала его в половицы, водя рукой по кругу, еще и еще…
Кто-то требовал принести веревку. Серимн громко кричала, мол, не надо веревку, просто убейте его, проклятье…
По кругу, снова и снова…
— Госпожа Орри? — прозвучал хриплый и полный недоумения голос Датэ.
По кругу, по кругу, с лихорадочной быстротой, пот капал со лба, смешиваясь с чернотой, кровь с ободранных костяшек впитывалась в угольный мрак, рисуя глубокую и темную дыру в никуда, в молчаливую, холодную и жуткую Пустоту. И где-то среди вселенского мрака — яркий-яркий, сине-зеленый, теплый, ласковый, непочтительный и насмешливый…
— Во имя богов, остановите ее! Остановите ее!
Я знала, как нарисовать его душу. Я слышала ее голос, похожий на перезвон колокольчиков. Я знала, что Датэ и новозоры задолжали ему — болью и кровью. И я всем сердцем желала, чтобы этот долг был оплачен.
Дыра распахнулась — под моими пальцами и перед моими глазами. У нее были неровные, иззубренные края, потому что я слишком сильно налегала на уголек и он раскрошился.
— Сумасброд!.. — заорала я в эту дыру.
И Сумасброд пришел на мой зов.
Из дыры вырвался ком чистого света, сине-зеленый и клубившийся, как грозовая туча. Миг спустя он вздрогнул и обрел форму — я увидела человека, невозможным образом сложенного из живого, движущегося аквамарина. Какое-то время он стоял на месте, медленно озираясь и приходя в себя после испытания Пустотой. Но как только он заметил Датэ, Серимн и остальных, комнату затопил его гнев. Даже его колокольчики налились грозной медью.
Датэ возвысил голос, перекрикивая испуганные вопли охраны. Он чего-то требовал. Я увидела, как что-то блеснуло рядом с тем местом, откуда раздавался его голос, но все поглотило яростное свечение Сумасброда. Он издал бессловесный, нечеловеческий рев, от которого содрогнулся весь Дом, метнулся вперед…
…И тут же отскочил и рухнул на пол — что-то сразило его. Я ждала, чтобы он тотчас встал, разозленный больше прежнего. Смертные могут лишь раздразнить бога, но не остановить его…