-Нужно сматывать удочки! – сказала Ника. – Азиаты наверняка выслали боевой отряд…
-Неужели ты у нас стала умнеть? – фыркнул Роман. – Ладно, ускоряйся. И возьми ведро ягод… Раз уж столько крови пролилось из-за него.
Колония располагалась в узкой долине реки, что серебристой лентой вилась среди холмов. Строго говоря, колонией её называли условно: скорее небольшое поселение с кирпичными домиками, где проживали отдельные семьи. Северная граница отделялась речным руслом, южная металлическим забором, с боков высились холмы, на которых установили охранные вышки. Подобраться незамеченным не мог никто, да и вряд ли нашлись бы желающие.
Ника знала, что первые жители, из числа Высшего Совета, основали поселение в этом месте не случайно. Они обнаружили заброшенный военный бункер, с таким желанным, но в то же время редким огнестрельным оружием. Кроме автоматов и пистолетов, здесь обнаружились и военные беспилотники. Прекрасное средство защиты. Но очень уж энергоёмкое, а генераторы на реке не могли обеспечить их постоянную работу.
Спустя четверть века запасы боеприпасов и оружия истощились, словно снег, растаявший под жарким солнцем. Но врагам знать это не полагалось.
Электромобиль Романа, старый ржавеющий пикап, с лёгкостью преодолел лесистую местность, отделявшую колонию азиатов от поселения. Брат прогудел клаксоном и послышался металлический скрежет. Ворота неторопливо раскрылись, пропуская машину на родину.
Ника с привычной тоской оглядела лица охранников, скупо улыбнулась им. Скоро они узнают, что она натворила и перестанут выпускать её из колонии.
Пшеничные поля растянулись на горизонте. Вскоре сменились кукурузой и яблочными садами. Пищи всегда было в избытке, но кое-чего всегда не хватало. Черешни, к примеру. Почему-то здесь она не пророслась.
Торговля шла не шибко успешно. Никто не хотел иметь дело с белым населением, которое придерживалось традиционной ориентации. Лишь амазонки с того берега реки поддерживали какие-то связи, продавая мясо и пушнину. Взамен лесбиянки требовали мужское семя, так необходимое им для поддержания колонии. Каждый год они приплывали на плотах, чтобы выбрать себе мужчину. Рождённых мальчиков они отдавали им, зато девочек забирали себе, чтобы воспитать их в своём укладе.
Ника не могла взять в толк, неужели амазонки и правда надеялись, что девочки с рождения станут лесбиянками? Это ведь не контролируемый процесс. И заставить человека быть не тем, кем он есть…
-Прибыли! – Роман вывел сестру из прострации. – Не смотри на меня так, они хотели видеть тебя немедленно!
Ника ощутила знакомый привкус во рту, горький и тошнотворный. Страх вновь заполонил душу, но в этот раз он был другим, стыдливым. Пикап тормознул возле низкого, приземистого здания, выложенного из сотен брёвен. Широкое, ромбовидной формы, с небольшими окнами под скатом черепичной крыши.
Здание Высшего Совета пугало куда больше, чем расправа Голубых Братьев.
-Ты пойдёшь со мной, правда ведь? – Ника схватилась за руку брата. – Пожалуйста, не оставляй меня…
Роман лишь вздохнул и потрепал сестру по голове.
-Я не могу, - сказал он. – У меня нет приглашения, к тому же, ты знаешь, что за свои проступки отвечаем мы сами. Я подожду тебя дома, лишь заскочу в Центр безопасности, чтобы отчитаться о сбитом дроне…
Слова Романа усилили стыд Ники. Попадёт же ему, и всё из-за глупой выходки! Ну что ей не сиделось дома…
Она вылезла из машины и на негнущихся ногах направилась к дверям. С трудом открыла их, вошла в просторное, но в то же время пустое фойе. Ощутила запах сосновой смолы, увидела десятки портретов на стенах. Основатели и герои колонии.
Нику скорее повесят на стену позора.
Зал заседаний располагался за другими дверьми, лакированными, с ручками в виде оскаленных волчьих пастей. Девушка с минуту постояла возле них, пытаясь справиться с нервами. Если уж предстоит суд, то лучше всего не выказывать страха. Не то точно, осудят и отправят к тем же амазонкам в ссылку.
Вдохнула в лёгкие воздуха и вошла в зал.
Десятки скамеек рядами располагались друг против друга. На собраниях поселения здесь собирались все жители. Сейчас же было пусто и одиноко. На возвышении располагался длинный продолговатый стол, возле которого сидели пятеро членов Высшего Совета.