Глава 24
Укрощение строптивого
Вечером Эйлин сидела у шатра, куда поместили Ниваля, смотря в одну точку и потирая пальцами ноющие виски. Она очень устала за этот день. Насколько ее маленькой армии было легко разгромить почти две сотни хобгоблинов, рассчитывавших на поддержку Грангора, настолько ей было трудно отразить нападение оставшихся орков и тридцати наемников Ральфа, среди которых были те, кто владел рунной магией. Погибла амазонка и двое эльфов. Они приняли первый удар. Были убитые среди кентавров, в том числе и их лекарь. Было много раненых, которыми приходилось заниматься Касавиру, Соле, Лео, эльфам-следопытам — в общем, всем тем, кто хоть что-то понимал в лечении, снадобьях и зельях. Амадей еще не совсем оправился, поэтому Эйлин, как бы ей ни хотелось быть с Касавиром и Нивалем, пришлось взять на себя командование лагерем, лишь один раз на минутку забежав проведать их. Им предстояло провести здесь несколько дней, пока Ниваля нельзя тревожить.
Убитых пришлось похоронить здесь же. Подавляя слезы и не обращая внимания на боль в растрескавшихся губах, Эйлин, преклонив колена, спела погребальную песнь и поблагодарила их за верность и мужество.
А потом — началась работа, от которой она совсем отвыкла за последнее время. Разделить оставшихся в строю на отряды, распределить патрули, обнести лагерь баррикадами, выставить охрану. Да, все это необходимо было сделать, несмотря на одержанную победу. Ведь стоит какому-нибудь крупному магу умереть, весть об этом каким-то образом мгновенно распространяется среди его коллег, и находится масса желающих навестить его пустующую башню. Теперь добраться до нее стало значительно легче. И не только магам, но и тварям, обитающим в Скрытом Лесу, и мародерам, которые умудряются, словно по волшебству, появляться в самых диких местах, стоит там запахнуть добычей. Ослабленный нападением и набитый трофеями лагерь мог стать приманкой для всей этой публики. Вот так и получилось, что Эйлин до вечера даже толком не поела, и думать о судьбе Ниваля ей было некогда. А теперь она просто сидела и ждала, изредка вытирая слезы.
Она быстро встала, увидев вышедшего из шатра Касавира и с надеждой заглянула в его болезненно прищуренные на свету глаза. Они уже могли видеть на близком расстоянии, но выглядели еще очень нездоровыми, выцветшими, в красных прожилках.
— Ну что, как он?
Касавир покачал головой.
— Не могу пока сказать. Легкое разорвано, но рана расположена довольно удачно, вдали от крупных бронхов и сосудов. Так что, шанс есть.
— А почему ты не можешь просто заживить его заклинанием?
— Легочную ткань так быстро заживить невозможно. Поэтому, нужно постоянно отсасывать скапливающуюся кровь и… — он потер глаза и устало выдохнул, — слушай, этот ваш Лео, изобретатель, он что-то говорил о кислородных сферах — значит, он может получать чистый кислород. Как ты думаешь, он сможет быстро придумать безопасную систему для его подачи в легкие?
— Он все может! — Горячо заверила его Эйлин. Она и в самом деле в это верила, особенно сейчас. — Что-то еще?
— У меня не хватит лекарств, нужны сильные антибиотики, сердечные средства. Я слышал, в Башне есть алхимическая оранжерея.
Эйлин кивнула.
— Понятно. Сола отличная травница, а Лео алхимик. Просто скажи им, какие нужны эффекты. Они где-то в соседних шатрах. Пойдем.
Она потянула паладина за собой, но он мягко удержал ее за локоть.
— Постой. Дай мне хоть воздуха глотнуть и… посмотреть на тебя.
Спохватившись, Эйлин обернулась к нему. Какой же он изможденный, бледный, непривычный — в рубашке, пропахшей лекарствами и потом, и накинутой на плечи старой куртке. Сотни раз она представляла себе эту встречу, и казалось, что тогда уж ничего плохого с ними не произойдет. Потому что не может произойти. Судьба не может быть к ним так жестока. И вот они вместе уже почти целый день, посреди набитого ранеными, ощетинившегося баррикадами и кольями лагеря, вымотанные, нервные, каждую минуту ожидают нападения и не верят — почти не верят — что это все происходит с ними наяву. И они счастливы просто быть рядом и видеть друг друга. Большего им не надо, потому что еще сутки назад они не мечтали и об этом. Она поежилась и усмехнулась.