— Здесь несложно, все на трении проходится. Ты должен справиться. Ты гибкий, руки у тебя сильные, ботинки на мягкой подошве. А я подстрахую, если что. Штаны только подкатай.
Она мне не польстила. Она вообще, по-моему, льстить не умеет. Для меня повисеть в шпагате — не проблема. Раньше, во всяком случае, так было. А сейчас не знаю, давно не пробовал.
Не успел я с облегчением вздохнуть, как она стала надевать на меня свой пояс. А он был специальный, страховочный, со всякими ремешками-поддержками. Короче, мужчины поймут, как я вспотел, пока она все это на мне закрепляла. А потом еще и по голому животу хлопнула, так, что я пресс напряг и согнулся от неожиданности. Мол, давай, давай, парень, покажи, на что способен.
Она полезла первой, зацепив за мой пояс веревку и обвязав свободный конец вокруг себя, велев ждать сигнала и сказав напоследок что-то о правиле трех точек. Поднималась она быстро и красиво, и я неотрывно смотрел на нее. А когда она меня окликнула сверху, я осознал, что три или четыре минуты пялюсь на женщину, любуясь ее… ловкостью. Магия.
— Давай, пупсик, не бойся!
А я и не боялся. Мне бояться было уже нечего. И я полез, сначала очень медленно. Руки, «заточенные» на определенный вид нагрузки, с непривычки немного дрожали, а когда ноги отрывались от очередного выступа в поисках опоры, внутри все обрывалось. Но я знал, что не могу сдрейфить, иначе больше никогда не смогу выдержать пристальный взгляд ее больших светло-карих глаз с чуть опущенными уголками.
Где-то на середине пути, когда я, в очередной раз подтянувшись и найдя опору, судорожно, ударившись грудью, прижался щекой к шершавому камню и почувствовал, как по спине стекают струйки пота, на меня вдруг нашло состояние ликующего отрыва. Отрыва от земли, от вечного бега по кругу, от сиюминутного и не важного, от самого себя. И пришло ощущение такой чистой, звенящей внутренней тишины. Я понял, что ее в этом так привлекает.
Что нашло на меня — не знаю. Я стал импровизировать. Обнаружил, что за шершавую вулканическую скалу можно не только цепляться руками и ногами. Можно опираться коленями, бедрами, всем телом, можно сливаться с ней. Я уже не пользовался подсказками Солы, я рисковал, стараясь дотянуться до самых дальних выступов, ни о чем не думая, лишь отсчитывая про себя секунды. Не только для того, чтобы произвести на нее впечатление. Мне нравилось испытывать свои возможности, нравилось отвоевывать у скалы эти дюймы. И, может быть, это слишком пафосно звучит, — ведь речь идет всего лишь о небольшом легком отрезке скалы, который человек, вроде Солы, пройдет, не заметив, — но когда я подтянулся, не взяв протянутую мне руку, выпрямился, ощущая, как гудят натруженные мышцы, и встретился с ней взглядом, я знал, что стал немного другим человеком.
Я ободрал локоть и довольно сильно оцарапал грудь — все-таки, лазить по скалам без рубашки не очень удобно. Но меня это не беспокоило. Еe тоже. Она зачерпнула воды из каменного родничка с бамбуковым желобом, плеснула мне на грудь и отерла кровь. Она не смотрела мне в глаза, мне даже показалось, что она стесняется, но сделал она это так, будто мы сто лет с ней в друзьях. Я понял, что, преодолевая дюйм за дюймом эту скалу, я завоевывал еe доверие. Я завоевывал еe, сам еще не зная, зачем. Да и сейчас не уверен, что знаю. Мне грустно сейчас об этом думать, потому что закончилось все странно. И мне не дает покоя мысль, что я опять что-то сделал не так. Неужели, дело в том, что ей просто не понравилось со мной?
У покорителя неприступной вершины возникло желание отдышаться, принять пафосную позу и посмотреть на мир сверху вниз. Я был горд собой и не стеснялся этого — понимал, что Сола не будет надо мной смеяться. Я глядел на канатную дорогу, ведущую к нашей террасе, на изгиб речки, угадывающийся за облаками пара, на заросли поющего бамбука, где речка разделялась на ручейки, и мне чудилось, что все это движется и уплывает куда-то вниз. Как будто я, в самом деле, оторвался и все еще лечу. Странное чувство, но приятное после такого физического и эмоционального напряжения. Было еще довольно светло, но лиловые сумерки, какие можно увидеть только здесь, уже нависли над кальдерой, придавая ей сказочный вид. Это место обладало удивительной способностью умиротворять и заставлять выкидывать из головы все, что мешало спокойно наслаждаться жизнью. Наверное, воздух там был такой.
Когда, налюбовавшись красотами и исполнившись величия от собственного подвига, я обернулся к Соле, она указала на мою татуировку и хмыкнула.