Лишь позже он понял, что она приручала его, давно отвыкшего от женской заботы, как волчонка, бросая кость за костью, чтобы потом захлопнуть свою сладкую ловушку. А тогда, на рассвете он, отдохнувший, удовлетворенный, чистый и благоухающий пришел в палатку, где его поджидал Иварр. И тут его, находящегося в хорошем расположении духа и желающего поспать еще пару часиков, ждал неприятный сюрприз в виде нравоучений. Иварр посоветовал ему быть поосторожнее с Фрейей, если нет возможности совсем избавиться от нее. Ее душа темна, а намерения далеки от благородных. Кроме того, очень похоже, что она не та, за кого себя выдает. Касавир, чье тело еще не остыло от ее близости, и в чьей памяти еще были сильны впечатления от тяжелого боя, который мог стать для них роковым, был очень уязвлен такими словами. Он заметил, что Фрейя спасла их, и уже за одно это заслуживает уважения. Не говоря уже о том, что она ему нравится, и он не собирается ни на кого полагаться в этом вопросе. А когда Иварр настойчиво и, как обычно, не стесняясь в выражениях, посоветовал ему прислушаться к его чутью и опыту, хотя бы потому, что они посреди пустыни и на их попечении находятся пять молодых ребят, Касавир вспылил и наговорил гадостей, за которые ему довольно скоро стало стыдно. Закончилось это тем, что Иварр, никак не отреагировав на его словесные эскапады, спокойно, глядя ему в глаза, назвал его молокососом и заявил, что мог бы послать его с его бабой ко всем чертям, если бы они не находились в экстремальных условиях. Но сделает это, как только они доведут мальчиков до безопасного места. Под конец он посоветовал ему держаться с Фрейей подальше от лагеря и «кувыркаться с этой ведьмой где-нибудь в другом месте». Касавир, уже мало что соображавший от гнева, словно бык, которому показали красную тряпку, не долго думая, решил, что старик, связанный обетами, просто завидует ему, и не замедлил это высказать, за что получил оплеуху, которая могла бы перерасти в полноценную драку и неизвестно чем закончиться, если бы Иварр не был настоящим профи в рукопашном бою и быстро не пресек эту позорную потасовку. Напоследок он выплеснул полведра воды на своего молодого, горячего помощника, и, с сожалением бросив, что не хотел его бить, вышел из палатки.
Все, что происходило с Касавиром дальше, походило на сон. Прекрасный, нереальный сон, превратившийся в кошмар. Фрейя мягко пожурила его за ненужную ссору с Иварром и сказала, что не будет мозолить глаза. Им действительно лучше встречаться так, чтобы не вызывать лишнего интереса к своим персонам. Если… хм… он, конечно, этого хочет. А нет — так она не навязывается. Вот он — бальзам на душу мужчины. Женщина, которая бескорыстно дарит свою любовь, но ни в коем случае не навязывается и готова удалиться по первому слову. Хотя Касавир невольно досадовал на Фрейю, Иварра и самого себя, не надо быть большого ума, чтобы угадать, каков был его ответ.
Так они и шли дальше. Днем — переходы в полном молчании, чувство затаенной обиды на патрона, которое, правда, со временем стерлось и приглушилось. Были редкие бои с хищниками или мародерами, хозяйничавшими в попадавшимся им руинах. В такие моменты все личные противоречия уходили на задний план, и они превращались в двух профессионалов, работающих в паре и знающих, что могут рассчитывать лишь друг на друга. А по ночам, когда все засыпали, он слышал тихий шепот у своего уха, потом его руку сжимали, вокруг него вздымался столб песка, и он оказывался в шатре, в объятиях Фрейи, понятия не имея, в каком районе пустыни находится. Она уверяла его, что его отсутствия никто не замечает, и оно никак не сказывается на безопасности его товарищей, ибо сам хозяин песков охраняет их покой вместо него. Судя по всему, так оно и было, и Касавира не видел причин для беспокойства. Но Иварр все же заметил неладное: по утрам его помощник часто выглядел чересчур свежо для человека, проводящего дни в доспехе под палящим солнцем. Но старик предпочел не вмешиваться.