Эйлин подозрительно посмотрела на него.
— Тебя же не интересует музыка и магия.
— Мне интересна ты. Продолжай.
Эйлин пожала плечами. Странный он сегодня какой-то.
— Сначала Дэйгун был не в восторге от моего нового увлечения, но потом, кажется, даже был рад, что я нашла себе занятие по душе. А лютня оказалась волшебной. Прикоснувшись первый раз к ее струнам, я почувствовала в себе какую-то новую силу. Я ничего не знала и не умела, но у меня было такое чувство, будто инструмент разговаривает со мной, учит, направляет. И сама лютня, по мере овладевания ею, меняла облик, возвращая себе былую красу. Потом один бард объяснил мне, что это родовая лютня, с историей, из тех, что редко купишь у торговцев. Они передаются из поколения в поколение, умирают, когда на них не играют и оживают вновь, даря свою силу талантливому последователю. Барды ведь редко создают семьи, и часто продолжателем династии является не прямой потомок а, например, ученик. — Она усмехнулась. — У меня даже возникла фантазия, что тот бард, которому принадлежала лютня, и был моим настоящим отцом. Я пыталась расспрашивать о нем, а Дэйгуну это все очень не нравилось. Глупость, конечно.
— Глупость… — машинально повторил Ниваль.
— С тобой все в порядке? — Спросила Эйлин, взглянув на его отрешенное лицо. — Кажется, я тебе голову заморочила своими байками.
— Нет, нет, рассказывай.
— Хм… Ну ладно. Как бы то ни было, лютня действительно возродилась в моих руках и разбудила дремавшие во мне способности. Мои утренние «побеги» стали осмысленными. То, что я раньше просто напевала себе под нос, стало обретать силу магии. Я не сразу научилась это контролировать и сознательно добиваться нужного эффекта. Это приводило к разным недоразумениям. Например, однажды я нечаянно приворожила соседскую скотину, и все эти свиньи, ослы и коровы толпой ходили за мной, пока иллюзия не прошла. Но случались казусы и посерьезнее. В общем, отец решил, что, коли воспитательные меры бессильны, надо отдать меня на обучение Тармасу, нашему магу. У него я освоила базовые заклинания родственных школ, научилась контролировать и направлять силу в нужное русло, но не более того. Маг мало чему может научить барда: слишком разные принципы. Учиться по книгам нам бесполезно. Заклинания и песни либо проходят через душу и действуют, либо нет, если ты для них еще незрел и неопытен. Найти в Гавани наставника и уйти из дома, чтобы набраться знаний и повидать жизнь, как это делают все порядочные барды, я не могла. Так что, мне оставалась полагаться на редкие контакты с приезжими мастерами и своего первого учителя — лютню с перламутровыми розочками.
Эйлин вздохнула.
— Значит, ты сейчас учила новую песню или что-то вроде этого? — Поинтересовался Ниваль.
Эйлин улыбнулась. Ей редко выпадала возможность поговорить с кем-то о своей профессии, и ее забавляли попытки Ниваля сделать вид, что его это интересует.
— Что-то вроде этого, — ответила она. — Мне кажется, я научилась придумывать собственные волшебные песни.
— Это возможно?
— А почему нет? Мы учимся основам, потом постигаем то, что придумано до нас, взрослеем, приобретаем опыт, а потом… должны идти дальше, если чего-то стоим. Наверное, так.
— И что же ты сочинила на этот раз?
— По-моему, что-то сильное. Эта песня должна совершенствовать зрение и многократно улучшать скорость и реакцию. Я еще не дала ей название.
— Может, «Танец Стрекозы»? — С ходу предложил Ниваль.
— Отличная идея! Поэтично и в точку. Так и назовем.
Они оба улыбнулись и, не сговариваясь, вздохнули и посмотрели вниз, на темный лес, укрытый утренним туманом, как одеялом. За кромкой леса еще пряталось ленивое зимнее солнце, но небо там уже окрасилось в бледно-розовый цвет, словно подавая знак: «Здесь оно, никуда не делось. Еще немного — и начнется новый день. Это все, что я могу гарантировать. А уж как вы его проживете — дело ваше».
— Я не помешаю тебе, если поиграю немного? — Тихо спросила Эйлин.
— Да на здоровье, — отозвался Ниваль, — это твое время.
Постепенно невнятные звуки и переливчатые аккорды лютни стали сплетаться в мелодию, такую нежную и грустную, что даже Ниваль, чуждый музыке, почувствовал что-то странное, давно забытое. Наверное, это называется «защемило сердце».
Вдруг они услышали шорох наверху. Вытряхнув из головы неуместные мысли и взглянув вверх, Ниваль тихо чертыхнулся и стал шарить по земле в поисках камня поувесистее. Над ними висели два огромных существа, похожих на скатов, с темно-серыми глянцевыми крыльями, и острыми хвостами. Эйлин остановила его, схватив за руку.