— Итак, поскольку нет ничего лучшего, вы снисходите до моего общества...
Его тон обидел Риту. Она взглянула на него серьезно и тихо произнесла:
— Понимайте, как хотите. Я не заставляю вас следовать за мной. Мне казалось, что вам не будет противен мой поступок. Но я могу пойти и одна...
Тамара выполнила свое намерение. Она связалась с дирекцией детской музыкальной школы, находящейся поблизости, и школа приняла ее просьбу о шефстве над хирургическим отделением. В один из вечеров в небольшом зале госпиталя состоялся концерт, который был тщательно подготовлен юными музыкантами. Тамара принимала самое деятельное участие в его организации. Она поспевала всюду, и ее фигура бесшумно двигалась по палатам, помогая тем из больных, которые без посторонней помощи не могли добраться до зала. Она все делала без торопливости, без спешки, со спокойной деловитостью. И тем не менее все у ней получалось быстро и хорошо.
Концерт прошел интересно и живо. Исполнителям дружно хлопали, и они, уступая просьбам, повторяли некоторые номера дважды. Особенно всем понравился паренек, игравший на баяне. Когда он залез на стул, обнаружилось, что его ноги не доставали пола. Пришлось принести несколько книг и положить в виде подставки, чтобы ему было удобнее играть. Голова его едва была видна из-за черного баяна, поблескивавшего перламутровыми кнопками. Но, несмотря на это, играл он очень хорошо. Его тонкие пальчики четко бегали по ладам, в порой казалось удивительным, как они перепрыгивали через всю планку баяна, чтобы поймать нужную кнопку. Он ни разу не ошибся, и звуки, плавные и мощные, получались у него естественными и красивыми.
Он исполнил несколько народных песен с мотивом то грустным, то стремительно быстрым и веселым, искрящимся неожиданными переборами. Тамара, сидевшая в первом ряду, слышала, как ее сосед, опираясь на клюшки, говорил хрипловатым шопотом другому:
— А ведь молодец! Ей-богу, молодец! Шустрый мальчишка! У меня вот такой же дома остался. Все письма мне писал... И тоже деловой, пострел! Сам себе балалайку смастерил и все играть учился... Приду домой, куплю ему двухрядку. Обязательно... Ах, и здорово, шельма, играет!.. — Он отложил клюшки и размеренно захлопал мозолистыми ладонями. Его пушечные хлопки оглушили Тамару. Поддерживая его костыли, она повернулась в его сторону и спросила:
— Ну, как, нравится?
— А как же? — широко улыбнулся раненый и, нагнувшись к ней, зашептал то же самое, что минуту назад говорил соседу: — У меня дома такой же растет. Вот вроде этого... На балалайке все играл. Сам сделал...
Она слушала его и радовалась, потому что ее предприятие оказалась удачным. Она жалела, что на концерте не присутствовал Ветров. Вероятно, он разделил бы ее радость, увидев улыбки на лицах раненых. Она знала, что ему очень нравилось, когда о его больных заботятся и когда они веселы.
После концерта участники его разбежались по палатам и для каждого из малышей нашелся взрослый приятель.
Когда на следующий день Рита пришла к Борису, он встретил ее с радостными глазами. Едва она села на свое обычное место, как он сказал:
— Посмотри, чем меня порадовали вчера мои маленькие друзья.
— Какие еще «маленькие друзья»? — переспросила Рита, беря патефонную пластинку, которую он ей протянул.
— Воспитанники музыкальной школы, которые приходили вчера к нам. Они подарили мне «Ариозо Ленского» в моем исполнении. Эту пластинку записали в студии перед моим отъездом. Я не знал, что она увидела свет. Это было для меня большой неожиданностью. Значит, меня все-таки вспоминают в музыкальном мире.
— Подарок довольно странный, — сказала Рита, откладывая пластинку на столик. — «Маленьким друзьям» еще рановато слушать любовные арии.
— Не в этом дело. Важно их внимание... — он достал со стола пластинку, бережно завернул в газету и попросил Риту спрятать ее в ящичек стола. Когда она выполнила его просьбу, он сказал: — Жалко, что тебя не было вчера вечером. Говорят, они так хорошо играли... Вероятно, ты была очень занята?
Рита быстро вскинула на него глаза.
— Что за намек? — спросила она, внезапно раздражаясь. — Разве я не могу посвятить один вечер себе? Разве я не могу сходить в кино? Мне кажется, у тебя нет оснований жаловаться на мою невнимательность и претендовать на то, что я плохо отношусь к тебе!
Ее резкость была так неожиданна, что Борис не сразу нашелся, что ответить. Он не видел в своих словах ничего обидного и поэтому был озадачен ее вспышкой.
— Очевидно, ты не так поняла меня, — сказал он, помолчав. — Я ни на что не намекал, и я никогда не собирался связывать твою свободу. Ты вольна распоряжаться своим временем, как находишь нужным, и я никогда не позволю себе требовать от тебя отчет, а тем более на что-то претендовать... Пожалуйста, извини меня, если я тебя нечаянно обидел. Я не хотел этого.