– Если под угрозами и вмешательством вы подразумеваете предъявление прав на то, что законным образом принадлежит нам, тогда я и мои подчиненные виновны, – говорит мистер Армитедж. – Да, мы угрожали, да, мы вмешивались. Но нам не пришлось бы прибегать к столь решительным действиям, если бы вы и ваши Книжные Черви, мисс Дэллоуэй, с самого начала не проявили такого упрямства. Да это даже не упрямство – это бунт!
– Бунт!
– Вы же получили электронный меморандум из Зала заседаний с распоряжением передать лишнюю площадь «Компьютерам», не так ли? Ведь был такой меморандум, правда же, мастер Крис? Он исходил от самых высших инстанций «Дней». А потому сопротивление приказу, который содержался в этом меморандуме, представляется мне по меньшей мере актом неподчинения – если не открытым бунтом.
– Не преувеличивайте. – Мисс Дэллоуэй чувствует, как у нее краснеют щеки. Она так и знала, что это случится. Мистер Армитедж выворачивает спор наизнанку, пытается показать, что это она неправа. Она обращается к Крису: – Он преувеличивает, сэр. Хочет убедить вас, будто я каким-то образом противилась вам. Разумеется, это не так. Как я уже говорила, я – преданная сотрудница магазина на протяжении вот уже двадцати пяти лет. Не стану же я идти против людей, которые обеспечивали меня работой в течение четверти века?
– Значит, не станете? – Мистер Армитедж многозначительно приподнимает брови.
– Нет, конечно.
– Но если я выполняю приказы братьев, а вы мне оказываете сопротивление, то, значит, по определению, вы оказываете сопротивление братьям.
– А равняется В, а В равняется С, следовательно, А должно равняться С. Если бы только мир подчинялся простым законам вашей логики, мистер Армитедж. – Мисс Дэллоуэй приближается на шаг к мастеру Крису, сокращая не только (как она надеется) физическое расстояние между ним и собой. Она улавливает исходящий от него запах, и его рассеянно-безразличный вид получает неожиданное объяснение. Она ужасается, но понимает, что сейчас ни в коем случае нельзя сдаваться. – Но вы бы только видели, сэр, с какой бесцеремонностью «Компьютеры» накинулись на новое пространство, не вымолвив ни слова извинений в мой адрес, не чувствуя ни капли раскаяния, – нет, одна только наглая, хамская уверенность, что я уступлю им все, чего они захотят. Если бы вы только видели это, думаю, вы бы согласились с моим мнением: они этого не заслужили.
– Ах вот как, значит, мы уже толкуем о том, что мы заслужили, а не о том, что нам разрешили, – подхватывает мистер Армитедж. – То есть речь о нашем отношении к вам, которое вы, в вашей безграничной мудрости, сочли неподобающим.
– Неподобающим, непорядочным, неприличным…
– Ну, а если бы мы явились к вам с букетом цветов и коробкой шоколадных конфет и попросили бы вас: «Дорогая мисс Дэллоуэй, не будете ли вы так добры, не соблаговолите ли уступить нам те десять квадратных метров вашей торговой площади, которые, согласно указу братьев Дней, уже являются нашими?» Тогда вы бы пошли нам навстречу, даже не пикнув? Что-то я сильно сомневаюсь.
– Ну, тогда я бы еще согласилась подумать.
– Подумали бы – а потом взялись бы за дело и поступили точно так же. – Мистер Армитедж, глядя на Криса, демонстративно пожимает плечами. – Бесполезно, сэр. Нет смысла все это обсуждать. Так мы никуда не продвинемся – пока мисс Дэллоуэй наконец не поймет, что приказ, полученный от вас и ваших братьев, – не какой-то пустяк, от которого можно отмахнуться, если он пришелся ей не по вкусу. Все мы знаем, что такое задетое самолюбие, но бывают случаи, когда нужно признать свое поражение и смириться с неизбежностью. Отнеситесь к этому – если только можно употребить такое выражение, обращаясь к даме, – отнеситесь к этому по-мужски.
– Да мужчина отнесся бы к этому вдвое хуже, – парирует мисс Дэллоуэй. – Мой пол издавна вел себя куда благороднее мужчин перед лицом несправедливости и угнетения. Пора бы уж изменить это старое выражение, лучше говорить: «отнеситесь к этому по-женски».
– Да говорите как угодно. Проглотите обиду. Ретируйтесь с достоинством. Прогнитесь под изменчивый мир. Плывите по течению.
– А вот мне как раз хочется плыть против этого течения.
– Выживает та ива, которая гнется под порывом ветра.
Мисс Дэллоуэй не в силах сдержать взрыв презрительного смеха.
– Где вы только выкопали эту нелепую премудрость, мистер Армитедж? В каком-нибудь руководстве по укреплению самосознания для честолюбивых начальников?