Аккуратно наклонившись, женщина поцеловала сына в лоб. Он заворочался, немного поморщившись, но не проснулся.
- Тише… тише… - прошептала Яна.
Одной рукой она крепко сжала ладошку Кирилла, а другой плавно погладила его по голове. Кирюша успокоился, разомлев от материнской любви.
Яна решила больше не нарушать покой сына. Идя буквально на цыпочках, она направилась к выходу из комнаты. Опустив вниз изогнутую ручку, женщина почти бесшумно приоткрыла дверь и проскользнула в коридор.
На глаза давил тусклый свет старой стеклянной лампочки. В углу у входной двери стоял небольшой шкафчик, в котором висела верхняя одежда. К слову, ее было совсем немного. Там же находилось ненавистное Яной залатанное-перелатанное пальто. Возле шкафчика располагалась еле заметная деревянная полка, на которой было аккуратно сложено несколько пар зимней и летней обуви.
Пожелтевшие обои на стенах коридора были ободраны, клочьями свисая с самого потолка. Пол застилал, давно изуродованный молью, ковер.
На стене прямо напротив спальни висело полуразбитое зеркало. Хозяйка квартиры была довольно суеверным человеком. Она давно просила Яну от него избавиться, но у той никак не доходили руки.
Яна подняла голову и взглянула в свое отражение. Сквозь груду острых холодных осколков на нее смотрела отвратительная женщина. Уставшая, поникшая. Мрачная как тень. С печальным пустым взглядом, огромными синяками под глазами и растрепанными волосами. Преданная, втоптанная в грязь, оставшаяся одна в этом жестоком беспощадном мире. Живущая в хабалистых условиях, работающая днями и ночами, лишь бы хватило хотя бы на пропитание.
Вся ее жизнь – стекло, разбитое вдребезги. Но самое страшное, что разбила его не она.
Яна, не выдержав, отвела взгляд. Она не могла видеть себя в таком состоянии, не могла даже думать о том, до чего до катилась. Ей было больно. Ей было стыдно. Стыдно, когда кто-то из ее знакомых или одноклассников – успешный и красивый, заходил скупиться в небольшой продуктовый магазин, а она, ползая на корячках, с тряпкой в руках оттирала пол от пыли и грязи. Яна отворачивалась, закрывала лицо прядями волос и делала вид, что видит этого человека впервые.
Бежала, со всех ног уносясь от нестерпимо болезненной правды.
Яна вдруг ощутила, как в животе что-то неприятно кольнуло. За весь день она не съела ни крошки. Она решила это как можно скорее исправить.
Но когда женщина зашла на кухню и открыла холодильник, она поняла, что останется сегодня голодной. Он не был пуст. В углу на второй полке стояла кастрюля с душистым наваристым супом, приготовленным несколько дней назад. Рядом с ним – пластиковый контейнер с парой куриных котлет. А на самом верху – одинокий пакет с уже начавшими портиться сосисками. Как бы сильно у Яны не сворачивались кишки, она не могла съесть ничего из этого. Иначе голодным останется Кирилл. Как обычно. У нее просто физически не хватило свободного времени, чтобы приготовить что-то еще. При всем своем желании Яна не могла поделить содержимое холодильника на двоих. Ни логика, ни совесть не позволили бы ей это сделать.
Скрипя зубами от досады, Яна захлопнула белую массивную дверцу. Как же она устала. Устала от этой нищеты, от чувства обделенности и неполноценности. От острого, как лезвие ножа, ощущения вопиющей несправедливости. Что кто-то там живет припеваюче, купается в золоте и ни в чем себе не отказывает, при этом не делая ни черта. А она, выполняя самую грязную работу, получает копейки, растрачивая их в тот же самый день, и приходя вечером домой, не может даже нормально поужинать.
Яна тяжко вздохнула, устало облокотившись на стену.
Кухня прибывала в том же состоянии, что и коридор: разбитая плитка на полу, рваные обои на стенах, допотопные духовка и печка, ржавая раковина…
Посреди помещения стоял стол, который было сложно таковым назвать – непропорциональный кусок дерева на четырех кривых ножках. Казалось, стоит лишь к нему прикоснуться, и он распадется на части.
Жилье находилось в, мягко говоря, удручающем состоянии. Но это единственный оптимальный вариант, который Яне, с натяжкой, но все же был по карману. В сложившейся ситуации можно сказать, что им с Кириллом несказанно повезло. Пускай не в самых благоприятных условиях, но зато ни в каком-нибудь вонючем общежитии с тараканами, крысами и кучей невменяемых людей.