Можете себе представить.
Еще в Путни графиня смотрела другую комнату, как вдруг в кармане предупреждающе запищало. В панике успела она поймать за пальто прохожую, и, тыча пальцем в телефон, где хранилось сообщение с адресом, вымолить карандаш и клок бумаги. На котором, с риском не разобрать написанное никогда, удалось быстро-быстро записать адрес. Сразу после того, как была поставлена последняя точка, экран мобильного потемнел.
- Rose...Rose...what? - ужасались лондонцы неизвестно, чему.
Самые отзывчивые отбирали бумажку, долго смотрели, приходили еще в больший ужас и спешили удалиться, с трудом скрывая смущение. Слава, слава лондонским assistant в метро! Самый прекрасный из них нашел все таки по карте эту самую стрит и зарисовал фрагмент карты твердым понятным почерком. Это уже потом графиня забыла, что надо было свернуть немного направо сразу у моста, пошла прямо, и потерялась.
Там, где она оказалась, было темно, попадались люди и между приличными домами мелькали трущобы. Как известно, большая часть лондонцев говорит с акцентом. За какие-то сорок минут блуждания только в этом месте этих акцентов удалось услышать штук десять. Самым впечатляющим оказался акцент приземистой старой негритянки . У этой дамы была всего одна гласная – «о». Bos stop, - разобрала графиня неожиданно для себя. - А, бас стоп! - вскричала она радостно. - Йос, йос, - согласно кивала негритянка, продолжая водить по бумажке грязным толстым пальцем с обкусанными ногтями. Бумажку она отдавать не хотела, хотя графиня, уловив логику ее соображений, рвалась в бой. - Роузберри-стрит чуть дальше, - настаивала негритянка, - и туда надо немного проехать на автобусе. Пятнадцать минут, не больше. Очень близко, очень. В сообщении, присланном хозяином, указывалось, что до дома минут восемь пешего пути. Тут подошел автобус, негритянка вскочила внутрь, властным жестом остановила водителя, собравшегося уже ехать, и велела сию минуту выдать по возможности полную информацию, где находится Роузберри-стрит. Несчастный долго вертел обе бумажки, игнорируя возмущение куда-то опаздывающих пассажиров, и, наконец, сказал, что нужно не ехать, а идти. В обратном направлении. Недолго, минут пять. До... тут я забыла. Пять минут превратились в двадцать. Пока графиня, тоскливо вглядевшись в очередной указатель с названием, не увидела скромный указатель: «Ramsfort». «Рамсфорт», вообще говоря, бывший социальный дом. Но если не думать об этом сомнительном статусе, то просто представьте не противного вида длинное здание в с маленькими террасами на первом и одним общим балконом на втором этаже. На террасе у входа в номер один романтично обнимались две девушки.
- Girls, - бестактно спросила измученная графиня, - how can I get...
С этими словами развернула бумажку, пытаясь разобрать собственный почерк.
- What? - переспросили девушки.
- А! - додумались они, спустя неловкую паузу. - Вам нужен номер два! Вот же он! Это примерно то, что они сказали, по смыслу. На самом деле я разобрала только second number. Номер два оказался совсем рядом. В окнах было темно. Значило это, что придется тащиться опять к метро, потом на поезд, и от станции пешком в «Чизли», без комнаты. О состоянии его сиятельства, с шести часов не получающего вестей и натыкающегося каждый раз на механический голос, сообщающий, что телефон вне зоны или отключен, думать не хотелось.
Графиня долго смотрела в темные окна. Дверного звонка не было. Девушки, которым очень хотелось по возможности скорее остаться без свидетелей, сказали, что надо стучать. Графиня постучала согнутым пальцем.
- No, no! - засмеялись девицы и защебетали что-то про silver thing, тыкая пальцами куда-то вниз. В самом низу двери обнаружилось нечто вроде окошка, к которому была прикреплена металлическая скобка. Собственно, не что иное, как дверной молоток. Дверь открылась и вышел пожилой приличный немец в халате. Графиня виновато извинилась за опоздание. Немец удивился: он понятия не имел ни о какой сдаче комнат. Я повернулась было уйти и побрести в темноту, проклиная все на свете, но бумажку отобрали.
- Так вот же, - это я опять по смыслу, - вот же у вас написано: «Рамсфорт, номер двадцать». А это – номер двенадцать.
- Where? - пробормотала графиня голосом умирающего лебедя. - Where is it? How can I get to?
То, что сказал немец, было не понятнее остального. Но он потыкал пальцем направо. Прибавил (это я поняла), что не уверен. Повторил раза три, что надо оказаться в поле зрения камеры и что-то там push. Push. Push. Леди и джентльмены, там была единственная на всю дверь кнопка. Я ее только, что внутрь не вдавила. И только четверть часа спустя, измучившись вконец и поняв, что видит меня только камера наблюдения, твердо решила еще раз испортить романтический вечер барышням из первого.