Я сама перехожу на шепот.
— А ты думала, что среди нас нет интеллигенции? — оскорбился папа, бросая улыбку очередному своему корешу.
Интеллигенция? Меня саму чуть не разрывает от абсурда этой ситуации. Юрист, имеющий точки соприкосновения с русской мафией, — старая добрая классика. Но только не начинающий. В таком деле требуется опыт. А он, еще по словам отца, играет в театре, ставит свои постановки, ценит классическую музыку. Ну просто инопланетянин какой-то.
— Хорошая семья, прекрасный кандидат, — продолжает он.
— А-а, — вновь я подзависаю. — Кандидат?! — вскрикиваю я, опомнившись.
Поздно, поздно соображаешь Соня. Папка тут решил обзавестись пожизненным бесплатным юристом на всю жизнь.
— Тише ты! Что ж ты так кричишь?! — возмущается отец, толкая меня легонько в бок.
— Кандидат? — тише переспрашиваю я. — Ты что задумал? — хмурюсь я, вставая перед отцом с твердыми намерениями испортить ему всю малину.
— Энтони Эш, — представляет отец незнакомца за моей спиной. — Это моя дочь, — представляет меня отец, разворачивая лицом к лицу к этому чуду. — Софья.
— Александровна, — жму я руку кандидату отца, сразу расставляя границы.
Смятения на лице Энтони я не замечаю. Только легкий смех, который почти сразу исчезает. Ну ничего, и не таких ломали. Чтобы ни придумал отец, у него ничего не выйдет.
— Я учту, — кивает он головой мне и добавляет: — Софья Александровна.
Понятливый. Уже плюс.
— Чудно, — произношу я с каменным лицом.
— Чудно, — отвечает мне Энтони без эмоций.
— Чудно, — радостно хлопает ладони папа, нарушая всю серьезность диалога.
На фоне, не отрывая от нас взгляда, следят две пары глаз. Я даже сглатываю тяжелый ком. Антон смотрит так на людей, которым пора прекратить дышать. Мира как-то слишком яростно опрокидывает целый стакан шампанского и что-то говорит Антону на ухо. И вот ужас! Он кивает в ответ.
Что вы там химичите?
— Отойдем? — спрашивает Энтони.
Мне приходится перевести взгляд на него. Удивительно, как быстро растворился мой отец. Юпи, никак иначе. Я даже немного смеюсь над своим сравнением.
— Я билингв, — поясняет свой хороший русский язык Энтони. — Моя мама русская.
Энтони смотрит на меня с ожиданием в глазах. Только вот я не настроена вести беседы.
— Это как-то должно было меня впечатлить? — приподнимаю я бровь.
Взгляд Энтони напрягается, глядя на меня.
— Ну вот и отлично. Хорошего вечера.
Каблуки стучат по мраморному полу. Стук этот в голове отзывается болью. Выбегаю на улицу и вдыхаю свежий морозный воздух. Снег, кружась, падает на длинные черные мои кудри. Я смотрю в темное небо и пытаюсь сдержать из последних сил удушающие слезы.
Я не готова. Я совсем не в порядке. Сейчас не время для новых знакомств. Как этого не понимает папа?
Видно не судьба быть мне счастливой. Мэтт вскружил мне голову со дня первой нашей встречи. Я доверилась ему тогда в больнице сразу и без раздумий. Он променял меня. Я была лишь приманкой.
Я могу быть на твоей волне…
Обещаю!
Будто чувствуя, Мэтт звонит мне. Я видела много пропущенных от него. Папа отключил телефон и вернул мне его перед самым торжеством. Вспомнив ту тупую боль, ком в горле и удушающие слезы, когда распечатала конверт, я без колебаний отключаю телефон.
Падал белый снег и таял на моих ладонях, точно так же и растаяла моя любовь, не успев начаться... А была ли она? Может, я всё придумала ее в своей голове? Никто никогда не любил меня так сильно, как Костя. И не сможет... Наивная я дурочка. Вытираю упавшие слезы со щек.
— Разрешите, — позади появляется Энтони. Я улыбаюсь сквозь истерику. Для человека, которого в открытую послали, он слишком любезен со мной. Энтони протягивает белоснежный платок.
— Вы уже тут, — я принимаю его платок и вытираю потекшую тушь. — Ой, он теперь испачкан.
Энтони, улыбаясь, прислоняется к перилам и вытаскивает из кармана сигаретку. Покуривает ее и втягивает никотин.