— Слушаю. — Отвечаю я на звонок папы, провожая взлядом автомобиль Мэтта.
— Дочка, как ты? — Спрашивает папа.
— Всё нормуль. Вы как там? — Я присела на кровать. — Во всю готовитесь к Новому году?
— До Нового года еще полно времени, — отмахивается папа. — Мама только пропадает в школе днями. Ну ты и сама знаешь... Все эти подготовки елок. Репетиции и репетиции у них.
— Да-а. — Протянула я.
В начале года, да и, впрочем, каждое окончание четверти мама пропадала на работе. Ее трудолюбие и преданность своей профессии вызывали гордость. Но реальность была такова, что мои родители встречались только поздно ночью.
— Ты купила билеты домой? — Спросил неожиданно отец.
Черт!
Прикусив губу, сделала пометку крестиком ручкой на запястье, дабы не забыть приобрести билеты.
— Я как раз собиралась этим сегодня заняться. — Соврала я, кидая ручку на стол, стараясь попасть прямо в органайзер.
— То есть ты об этом помнишь? — спрашивал отец.
— Ну конечно! — Вновь врала я, ликуя, что ручка попадает прямо в цель. — Как я могла про такое забыть? Ты меня удивляешь, папа. Я даже немного обижена...
— Ну-ну... Охотно верю, — передразнивал отец. — В общем, — перешел он на командирский голос, — на новогодние праздники ты должна быть здесь. Вся братва соберется. И кое-какие другие кланы.
— Прямо в новогоднюю ночь? — ошарашенно спросила я, собирая важную мелочовку в свою сумочку.
— Ну нет, конечно же! — рявкнул отец. — Но это не значит, что тебя может не быть за столом тридцать первого числа.
— Я всё поняла. — Буркнула я, кривя губы.
— Вот и славно, — смягчился старший Раскольников. — Тебе нужно посерьезнее относиться к своим обязанностям! — Начал читать нотацию он. — Вот как ты собираешься управлять кланом, Софья? Скажи мне? Как? — Спрашивал отец.
И лучше бы я молчала. Но я ответила:
— Как-как? Молча!
— Ты давай мне прекращай так отвечать!
— Ты сам спросил. Я тебя за язык не тянула! — Начала заводиться я.
— Софья!
— Папа!
Я услышала, как он тяжело вздохнул, и, держу пари, сейчас он сжимал своими пальцами переносицу. Я хорошо знала его.
Вот сейчас папа досчитает до трех, еще раз вздохнет и скажет: «Хорошо. Ты права».
Три. Два. Один. Вот и вздох.
— Хорошо. Ты права. — Произносит мой отец.
Внутри моей головы ликуют тараканы. Я знаю его как свои пять пальцев.
Что и требовалось доказать.
— Я пойду, пап. — Произношу я серьезным голосом.
— Да-а. Конечно, — голос отца звучит немного подавленным. — Позже созвонимся.
Ему тяжко со мной. Я знаю это. Сейчас, пока я в Чикаго, он наверняка немного выдохнул. И наверняка удивляется, как я еще не вляпалась в какое-нибудь дерьмо тут. Но я уже вляпалась, и, если бы не Мэтт, то меня бы уже не было тут.
Привожу себя в порядок после душа. Сушу волосы и укладываю челку. Крашу ярко глаза, добавляя на губы перламутровый блеск. Достаю из верхнего ящика свой пистолет Макарова. Провожу кончиками пальцев по гладкой поверхности затвора, вытаскиваю магазин, проверяю количество патронов, прицеливаюсь, принимая стойку, смотря на свое отражение в зеркале. Ставлю на предохранитель и убираю пистолет в сумочку.
Сбрасываю с себя халатик и натягиваю на свои стройные ножки чулки, надевая черные массивные ботинки на шнуровке. Застегиваю приталенное черное платье-пиджак. Не совсем по погоде, но на такое дело хочется пойти во всеоружии.
Я смотрю на часы и понимаю, что мне пора. Мэтт скоро должен освободиться с работы. Надеюсь, моя удача меня не подведет, и он не будет задерживаться.
Я спускаюсь на паркинг и сажусь за руль своей малышки, бросая сумочку на пассажирское сиденье.
— Божечки, как я скучала по тебе, — обнимаю руль руками и опускаю на него голову.
Приятное урчание мотора как бальзам на душу. Плавные движения моей «Ауди» приводят меня в экстаз, и в животе порхает целый рой бабочек. Который заметно сбавляет обороты при виде охраны Мэтта.