Провожу рукой по пиджакам Мэтта, которые развешаны строго от темного синего до черного, и все в чехлах. Рубашки висят отдельно, и каждая из них идеально выглажена. На них все еще красуются этикетки из химчистки. Я достаю одну из них и накидываю на себя. Застегиваю пару пуговиц посередине, чуть-чуть закатываю рукава. Достаю телефон из кармана шорт, вставая напротив зеркала, делаю пару селфи для себя. В доме все равно повсюду камеры. Мэтт и так узнает, что я была у него в комнате. Хоть какая-то память.
Память…
Беспокойство нарастает в груди. Я понимаю, что боюсь вновь пережить те же чувства, когда потеряла Костю. Прикладываю к голове холодную кисть руки и опускаюсь на кровать Мэтта. Постельное белье пахнет им: мята, кофе и сигареты. Я потянулась, легла на живот, обнимая его подушку руками. Так удобно… Даю себе слово, что поваляюсь немного и пойду к себе. Постепенно мои веки опускаются, и я проваливаюсь в сон.
Солнечные лучи касаются моей кожи, окутывая своим теплом. Я смотрю себе под ноги, и волны совсем чуть-чуть не достают до меня. Я чувствую, как сзади подкрадывается ко мне сзади Костя. Он поднимает меня на руки и кружит.
— Ну что, ученица! Готова учиться плавать? — Спрашивает он, ставя меня на горячий песок.
— Мне страшно… — Говорю правду я.
Костя смотрит на меня сверху вниз и мило улыбается. Его слегка вьющиеся волосы золотом отливаются на солнце.
— Ты самая смелая девушка, которую я знаю.
Он снимает с головы свою черную бандану и завязывает ее мне на голове.
— Вот так! А то вдруг голову напечет, — и целует меня в лоб. Я обнимаю его и прижимаюсь к его груди щекой.
Тепло…
Вдруг все вокруг меркнет, становится неуютно и темно. Я открываю глаза, Кости нет со мною рядом. Я оборачиваюсь и вижу проклятый серый день, серый асфальт, серые лужи.
Больше нет рядом моря и теплого солнца. Только бетонные и железные коробки вокруг, да старый потрескавшийся асфальт.
— Костя… — кричу я в неизвестность, горло охватывает спазм, к глазам подкатывают слезы.
Нет! Нет! Этого всего не было. Он где-то тут. Совсем рядом. И сейчас выскочит, напугав меня, а потом снова окутает объятиями.
В душе откликается знакомый сценарий событий того дня, который я так не хочу вспоминать, отчаянно пытаясь отрицать всё происходящее. Мой разум играет со мной злую шутку. Я хватаюсь руками за голову и нервно оглядываюсь по сторонам.
Он словно специально делает это и говорит мне отовсюду:
— Помнишь? Ты никогда не сможешь забыть это.
Я опускаюсь на колени в лужу крови без сил перед Костей.
— Неудержимый мой… Открой глаза! Костя! Ко-о-стя! Прошу! Умоляю!
Падаю на холодную грудь, и слезы начинают душить меня. Я хочу кричать, но всё, что вырывается из груди, — мычание от безвыходности.
— Мне страшно… — говорю я на ухо Косте в надежде, что он мне ответит, что я самая смелая девушка на свете, но он молчит. Он никогда не молчал со мной.
Почему? Почему ты молчишь?
Я крепко цепляюсь за его окровавленную рубашку и притягиваю его к себе. Теперь только холод. Я не чувствую того тепла, что было раньше…
— Прости меня… — шепчу я Косте на ухо, обнимая его.
Слезы разрывают мое сердце на части. Я не хочу его оставлять. Я не могу его отпустить. Это всё моя вина.
Меня отталкивают от него. Я больше никогда не увижу его, никогда не почувствую тепло его рук, не услышу его смех, и он больше никогда не вернётся ко мне.
Мимо пролетает тысяча серых фигур людей, я не смотрю на их лица. Они для меня все на одно лицо. Я иду, смотря вперед сквозь них. Это лишь пыль. В них нет ничего важного. Во мне уже нет ничего важного.
Я продолжаю идти вперед и вижу тот же пляж. Тьма постепенно отступает, сменяясь вновь теплым солнечным светом. Я смотрю на свои руки и вижу, как в мою кожу впитывается кровь. Кровь Кости.