Из депрессивно-апатичного состояния ее вывел его вопрос, однако осознав его, она тут же впала в ступор.
— Как ты относишься к самоубийцам? — прогремел глубокий чуть захмелевший голос.
— Что? — только и произнесла она.
— К самоубийцам… — повторил он. — Как относишься?
Она молчала. В отверстии для воды между их сиденьями стояла начатая бутылка пива, первая за сегодня. Алекс отхлебнул из нее.
— К спрыгнувшим с моста, наглотавшимся таблеток, перерез…
— Я поняла, поняла! — раздраженно перебила она.
— И что думаешь?
— Это намек? Я вам так надоела?
Он едва заметно улыбнулся.
— Нет, просто тема для разговора. В нынешние дни, думаю, довольно актуальная.
— Я… я об этом не думаю. Я не знаю. Это, — она поморщилась, — странный вопрос.
— Я думаю, — сказал Алекс и, отхлебнув еще пива, вернул бутылку на место, — что человек должен проходить через все, что пошлет ему судьба. Вот, например, сейчас. Я видел людей, которые пускали себе пулю в лоб или травились таблетками. Они так боялись столкновения с действительностью, что уходили, даже не попробовав побороться.
— Не всегда дело в страхе. Иногда…
Теперь перебил он, и это разозлило ее. Создалось впечатление, что Алекс задает вопросы не для того чтобы услышать ответ, а чтобы продемонстрировать свой.
— Я знаю, о чем ты хочешь мне сказать, понимаю, — он сказал это, чуть скривившись и описав кистью руки круг в воздухе, словно пытался перемотать диалог вперед. — Иногда, старуха с косой посылает перед собой своего гонца, который приносит, например, рак легких или еще что. А ты думаешь: «О, за что же мне это? Я же такая хорошая… бла-бла-бла». Это другая песня, но мелодия все та же, ведь даже в этом случае, я считаю, что вселенная справедлива.
Она удивленно уставилась на него.
— То есть, Вы хотите сказать, что когда ребенок болеет лейкемией, это все он заслужил? И этот мир, такой, каким он стал теперь, мы тоже заслужили?
— Ребенок, может, и не заслужил, но вот его родители вполне могли заслужить. Или не родители, а другие окружающие его люди.
Она помолчала, а потом с вызовом заявила:
— Вам никто не говорил, что у вас логика серийного убийцы?
Он расхохотался. Запах пива, витавший в воздухе, стал для Кристины почти видимым.
— Ты слишком узко мыслишь, девочка, — он постучал указательным пальцем по виску, — этот новый мир мы очень даже заслужили. Я вообще удивлен, что это не произошло раньше. Справедливость часто приходит в извращенной, завуалированной форме, но она есть, поверь мне.
— Мне интересно, а то, что жена бросила Вас и забрала ребенка тоже справедливо, да? — она выплюнула эти слова, как пулю покрытую ядом.
— Да, все верно.
Поняв, что удар не попал в цель, ей захотелось ужалить его еще сильнее.
— И то, что вы не видите своего ребенка тоже спра…
Он не дал ей закончить.
— Речь не обо мне, — сказал он, на удивление спокойно. — Я просто хотел сказать, что если ты можешь помочиться и испражниться без посторонней помощи, значит, не имеешь права убивать себя. Понимаешь?
Она не ответила. Ей захотелось ткнуть его носом в то, что если не можешь сделать этого сам, то получается — должен убить себя. Но она понимала, что он говорит не об этом, и ей не подловить его, перевернув его слова с ног на голову. Он немного подождал и продолжил.
— Что касается справедливости… — Алекс помолчал, подбирая слова. — Я думаю, все, что происходит в мире — итог поступков людей. Загрязненная экология, это чья вина? Только ли толстого богатого дяди, который сливал отходы в реки? Или, может, каждый из нас тоже чуть-чуть в этом виноват? Может отсюда и болезни у детей, которые не заслужили ни они, ни их родители, а? Что, если мы отвечаем не только каждый за себя? Может, мы все вместе отвечаем за все, что творим. Что, если мы делим общую вину? Что-то вроде коллективной ответственности…
— У Вас настолько извращенное понятие о справедливости, что я даже продолжать этот разговор не хочу.
— Ты вообще не понимаешь, к чему я веду, да? — Кристина восприняла этот вопрос как риторический. Пауза продлилась почти полминуты, прежде чем он опять заговорил. — Я Алекс Фриер. Что бы ни случилось, старуха с косой не получит меня по доброй воле. Я не пущу себе пулю в лоб, понимаешь? Но вот если меня укусят…
И тут ее осенило.
— Нет, нет, нет, даже не просите! — запротестовала она.
— Ты дурочка, — почти ласково сказал он. — Тебе придется «позаботиться» обо мне, понимаешь?