- Со мной трудно. Редко кто понимает меня. Мало кто нравится мне. А просто «для здоровья», как сейчас говорят, мне не надо.
- Ну, а если вдруг такое совпадение – он тебя понимает, ты ему симпатизируешь – тогда что может нарушить гармонию таких отношений?
Подсознательно жду ответа «ничего, этого вполне достаточно». Но Ирин честна:
- Любая мелочь. Я же говорю, со мной трудно. И мое «нет» иногда бывает военным, а не только девичьим или дипломатичным. Тогда оно окончательно и бесповоротно!
Стоим на улице, пока прогревается мотор. Такая красивая ночь, тихо и спокойно. Медленно падают снежинки, воздух чист и свеж. Сужая круги, плавно течет беседа.
- Ты не торопишься домой, Ирин?
- Нет, я позвонила и предупредила, что задержусь.
- Когда успела? – я же помню, что с момента нашей вечерней встречи никто ей не звонил, и она тоже никому.
- А вот когда вернулась с обеда и увидела твою машину возле палатки.
Ага, значит ты такая предусмотрительная, Ирин? Так и я не лыком шит.
- Поехали ко мне?
- Нет! – и чуть погодя, - а куда?
- Тут недалеко, буквально пять минут на машине.
- И что мы будем делать?
Вот иди и объясни.
- Беседовать, болтать и общаться.
- И всё?
- Дальше будет видно.
- А если нет?
- Если нет – то нет, а если да – то почему бы и нет! – и не давая ей времени вдуматься в подоплеку, отвлекаю внимание парадоксальным софизмом: - Ты Оруэлла читала?
- «Скотный двор»? Ну да, а причем тут…
- Нет, «1984». Помнишь: «Война – это мир, рабство – это свобода, нет – это да»?
- Это как?
- Садись, поехали. Объясню.
Не доезжая чуть до министерства, сворачиваю направо, и совсем недалеко моя «домашняя заготовка».
- Поднимайся на четвертый этаж, я сейчас ключи возьму у хозяйки, деньги отдам и догоню.
Да, это съемная квартира для уединения жаждущих секса пар. Моя последняя фраза не оставляет в этом никаких сомнений. А вдруг облом - повернется и уйдет обратно? Нет, без малейших возражений стала подниматься по лестнице: в пятиэтажке лифты не предусмотрены.
Сняв верхнюю одежду в прихожей, не зажигая света в комнате, она подошла к окну и стала смотреть на ночной город. Море огней в океане снега. Человек как песчинка перед лицом природы, но и ее покоритель. Так, в вечном противостоянии и слиянии, видятся мне Мужчина и Женщина.
Встаю рядом и любуюсь. Снегом и огнями города, звездами на небе и женщиной рядом. Кладу руку ей на талию, целую в шею. Мягко отстраняется, отходит в сторону, садится в кресло.
- Ты обещал беседу. Расскажи что-нибудь. О себе. И не только.
Сажусь в другое кресло. И рассказываю. О себе. И не только. О романе Оруэлла и страшном мире «1984», о мире и войне, о рабстве и свободе, о любви и ненависти…
- Садись рядом со мной, Ирин, кресло большое.
- Нет.
- Тогда я сейчас сяду рядом с тобой.
- Нет.
Сажусь рядом с ней. Она чуть подвигается, но ко мне не поворачивается, сидит и смотрит прямо, видимо, еще думает про героев Оруэлла.
- Поцелуй меня!
- Нет.
- Тогда я поцелую тебя.
- Нет.
Целую. В щечку, в шею, снова в щечку, рукой поворачиваю ее голову ко мне и наконец в губы. Целуемся. Отвечает. Целуемся целую вечность.
Трогаю за грудь под одеждой. Не возражает и сама гладит мои волосы, проводит кончиками пальцев по лицу. Поза неудобная, встаю и сажусь к ней на колени, опираясь конечно же, ногами на пол, чтоб не всем весом давить. Целуюсь очень жестко, покусываю губы, засасывая язык, запускаю руки в ее волосы, и то прижимаю к себе, то наоборот оттянув за волосы назад и высунув язык, делаю быстрые лижущие движения ее губ и языка.
- Снимай одежду.
- Нет.
- Я сам сниму.
- Нет, - и поднимает руки вверх, чтоб мне удобней было стянуть с нее пуловер (так вроде называется этот вид, точно не могу сказать).
В комнате скорее темно, чем светло, горит только лампочка в прихожей, верхний свет мы так и не зажигали. Большая грудь под лифчиком вздымается и опускается в такт ее дыханию. Уже без лишних слов расстегиваю со спины застежку, и впиваюсь поцелуями в соски. Как приятно ощущать рост сосков во рту, как приятно слышать стоны удовольствия!
- Я в душ, Ирин! Постели пока постель.
Максимально быстро справляюсь с омовением, краем сознания опасаясь, что выйдя из ванной комнаты, не только увижу не постеленное белье, но и не увижу сбежавшую Ирин. Но пока все хорошо, белье постелено, уголок одеяла призывно откинут в сторону, белеют рядышком две подушки. Ирин в той же форме одежды, с обнаженным верхом, но в юбке и теплых колготках, сидит на кресле. Подхожу к ней, наклоняюсь и целую в губы, снова трогаю и пощипываю грудь. Обмотанное вокруг пояса полотенце падает, уже давно стоящий член настоятельно желает куда-нибудь приткнуться.