«Я. Всё обо мне».
Качаю головой и перекидываю сумку через плечо, а затем поворачиваюсь лицом к Тедди. Он уже взял с кресла свою сумку.
— Пора навестить пациента? — Его рот складывается в натянутую принудительную улыбку, а брови высоко приподнимаются.
— По крайней мере, пора передать ему его личные вещи, — я пожимаю плечами, затем веду Тедди через кухню и дверь гаража.
Парень чуть не наступает на ноты, которые я ещё не подобрала, но, к счастью, солнечный свет проникает внутрь достаточно быстро, после того как я открываю главную дверь, и он вовремя останавливается.
— О, это совершенно новый уровень беспорядка, Бринни, — Тедди широкими шагами обходит страницы, и я откидываю его промах на задворки сознания, пока он не успел согреть мою грудь.
«Бринни».
— В пятницу был показ, и я уверена, что у вас был такой же ливень, как и у нас. — Я собираю ноты, прежде чем у меня появляется шанс снова забыть, что они здесь и наеду на них машиной. Кладу стопку на стойку с инструментами, а сверху молоток, чтобы удержать её на месте. Мой отец содрогнулся бы.
— Да, наш дом чуть не затопило, — Тедди отвечает легко и непринуждённо, и я даже не уверена, что он осознает, что произнёс слово «наш».
Я не буду совать нос не в своё дело, пока… Я слишком рада, что Тед здесь, чтобы копаться в его личной жизни, от которой он стремился отстранить меня на протяжении многих лет.
— Ну, здесь был буквально настоящий ад, — говорю я, следуя за ним к своей машине на подъездной дорожке.
Я вздрагиваю, как только нажимаю «Разблокировать» на брелоке, а Тедди Белли смеётся над корзиной для белья, полной мокрых полотенец, которые ему приходится доставать с пассажирского сиденья.
— Похоже сегодня я действительно демонстрирую тебе все свои слабости, — говорю я, поспешно забирая у него корзину. Это была последняя корзина, которую я должна была перенести в дом, но просто слишком устала — слишком ленива — чтобы заниматься ею вчера.
Я оставляю корзину у входа гараж и нажимаю на кнопку, чтобы закрыть его, затем быстро возвращаюсь к своей машине. Бросаю сумку Джонни на заднее сиденье вместе со своей сумочкой и забираюсь на водительское место. Тедди держит свою сумку между ног, наверное, потому, что заднее сиденье у меня в основном занято футлярами для духовых инструментов. Мне неловко за беспорядок, и всё, что я могу предложить, — это прищуриться, натянуто улыбнуться и пожать плечи, глядя на него.
— Эй, ты уже взрослая. Если нравится жить в беспорядке, так и живи, — он посмеивается над своей критикой, и я принимаю это спокойно, выезжая со своей подъездной дорожки.
Поездка в Спрингс проходит быстрее, чем тот же путь в пятницу вечером. Наверное, потому, что на этот раз небо чистое. За время поездки нам удаётся послушать несколько хороших песен и подшучиваний от диджеев, которые уже давно вещают на города пустыни. Наш единственный разговор крутится вокруг того, что Бекки «Утренняя наездница» и Рэндал «Хаос понедельника» работают на радио большую часть нашей жизни. Сейчас они, наверное, уже близки к пенсионному возрасту. Интересно, надоели ли Бекки сексистские шутки, которые она терпит, благодаря гениальной идее какого-то продюсера дать ей прозвище «наездница»?
Молодой человек, одетый в чёрные парадные брюки и белую рубашку на пуговицах, приветствует нас в начале подъездной дорожки «Волн пустыни». Мы с Тедди хихикаем, когда тот тянется к ручке моей двери, когда я переключаюсь на парковку.
— В этом места реально есть парковщик, — бормочет Тедди справа от меня.
Полагаю, что гонять машины туда-сюда для посетителей реабилитационного центра — не самая плохая работа. Однако я уверена, что мой «Субару» не совсем соответствует тому уровню, который ожидал увидеть сегодня молодой Коллин. Как и чаевые, которые он, скорее всего, получит от меня, когда мы уедем. Придётся выскребать всё, что есть в сумочке.
Юный Коллин проезжает по подъездной дорожке к крытому гаражу, утопающему в зелени винограда и цветах апельсинов, а мы с Тедди направляемся в холл для гостей. Я позволяю ему оглядеться по сторонам и переварить шок и благоговейный трепет от роскоши этого места, пока регистрируюсь на стойке регистрации. Протягиваю своё удостоверение личности и жду, пока администратор вводит в компьютер какую-то информацию.
— Через минуту кто-нибудь проведёт вас внутрь. Пока можете присесть, — она жестом указывает на мягкий диван у каменного камина, и мы с Тедди переглядываемся, прежде чем выбрать простые кожаные кресла с откидными спинками у окна.
Через несколько секунд бронированная дверь распахивается с резким звуковым сигналом, который прерывается только тогда, когда служащий прижимает свой бейдж к сканеру на стене.
— Бринн, я могу сопроводить вас.
Я встаю, и Тедди нерешительно поднимается рядом со мной.
— Он тоже здесь, чтобы увидеться с ним. Это...
— Боюсь, ему придётся подождать тебя здесь. Его нет в списке, а мистер Бишоп никого не добавлял с тех пор, как вы зарегистрировали его в пятницу.
— О, — я поджимаю губы и извиняюсь перед Тедди.
— Всё в порядке. Я буду здесь, если понадоблюсь.
Тедди опускается в кресло, доставая из кармана телефон. Я следую за сопровождающим через дверь с сумкой Джонни в руках. Мы останавливаемся на втором пропускном пункте, скрытом за основной зоной регистрации, где я сдаю свой телефон, а они обыскивают сумку Джонни.
— Нам придётся изъять бритвы, — говорит один из служащих.
— О. — Я не подумала о том, что они опасны. Не думала о том, что Джонни может быть в опасности. От самого себя. Конечно, разве не поэтому он здесь в первую очередь?
Меня ведут в комнату в конце длинного, богато обставленного коридора. Я не уверена, поместили ли они его сюда потому, что это лучшая комната в заведении, или потому, что она находится далеко от всего остального, включая средства массовой информации. Когда мы приехали, на улице никого не было, хотя я была к этому готова. Я видела несколько фотографий «Волн пустыни» в социальных сетях.
Мой проводник тихонько стучит в дверь и открывает её, а я следую за ним.
— Мистер Бишоп. У вас гости.
Джонни сидит на краю кровати. Она заправлена, чего я не могу сказать о своей собственной. Он выглядит потрёпанным, почему-то более усталым, чем, когда я высадила его здесь два дня назад. Парень неохотно приподнимается, как будто нервничает из-за того, что уходит слишком далеко от мягкого матраса, кончики его пальцев касаются ворсистого пледа.
— Бринн. Привет... э-э-э... — застенчивая улыбка изгибает его губы, подбородок и щёки покрыты двухдневной щетиной. Волосы торчат в разные стороны, как у одной из тех швабр из пряжи, которыми моя мама убирала кухню, когда я была маленькой. На нём серые спортивные штаны, белые носки и тёмно-синяя футболка с длинными рукавами. Парень в полном беспорядке, но почему-то выглядит в тысячу раз лучше, чем два дня назад.
— Я принесла твои вещи, — я поднимаю сумку за ручки и бросаю её на кровать рядом с ним.
— Когда ваш визит закончится, можете просто нажать на эту кнопку, и я провожу вас обратно, — служащий оставляет дверь приоткрытой, и у меня складывается впечатление, что закрывать её запрещено.
Когда оборачиваюсь, Джонни снова сидит на кровати. Он смотрит на меня большими голубыми глазами лани, которые всегда могли уговорить меня на что угодно. Это его извинение. Раньше? Это было всё, что ему нужно было сделать. Сейчас слишком много вещей, за которые нужно извиняться.
Есть соблазн завязать светскую беседу. Но сейчас не время и не место делать вид, что всё не так уж тяжело и серьёзно. Он знает это не хуже меня, и я узнаю этот взгляд его глаз, который безмолвно умоляет меня не обижаться на него. Я не уверена, что смогу это сделать.