— Прости, что я вынудил тебя принять его. Я имею в виду, что позволил ему переехать, — Тедди морщит лицо и бросает на меня виноватый взгляд исподлобья.
Это возвращает меня в реальность, и камень в моём животе увеличивается вдвое.
— Я бы всё равно это сделала. Я такая мягкая, и мы оба это знаем. Мы оба знаем... — Я не говорю этого вслух. Да и не нужно. Мы оба знаем, точно так же, как знали тогда.
Джонни — больше, чем просто мой друг. И всегда будет.
Глава 12
18 лет. Первое соревнование.
Автобус практически трясётся, когда мы с шумом влезаем внутрь, натягивая куртки и меняя удобные туфли, в которых ехали сюда, на ярко-белые для марша. Джонни не смог поехать с нами, поэтому мама привезёт его на поле, и он встретится с нами у стола регистрации. Джонни обещал написать, когда приедет, но у меня до сих пор нет от него сообщения.
Я встаю на колени на своём сиденье в самом конце автобуса и вытягиваю шею, чтобы встретиться взглядом с отцом. Я вижу его паническое выражение лица, и когда папа с надеждой приподнимает бровь, я качаю головой и пожимаю плечами. Он хмурится.
Папа любит соревноваться, и возлагает большие надежды на наше первое соревнование в этом году. Наша школа маленькая по сравнению с другими в нашем дивизионе, который основан на регионе, а не на размере. Но что у нас есть в этом году, как он говорит, так это особый стиль.
Особый стиль. То есть Джонни Бишоп.
Однако его до сих пор нигде нет.
— Он ведь приедет, да? — ворчит Девин, сидящий через проход. Он протянул ногу к моему сиденью, упираясь ботинком в край, чтобы завязать шнурки.
— Он обещал, что будет здесь, так что он будет здесь, — говорю я, мой тон очень серьёзный.
Парень издаёт короткий смешок и бормочет:
— Как скажешь.
— Прекрати, — отрезаю я. Но он никак не реагирует, вместо этого хватает свои палочки и выходит через заднюю дверь автобуса.
— В чём дело? — шепчет Кори.
Я пожимаю плечами в ответ на её вопрос, но у меня странное чувство в животе. Оно тягучее и кислое каждый раз, когда Девин отпускает какие-то колкости в адрес Джонни. В последние несколько недель он делает это часто. Когда Джонни пришлось в последнюю минуту отказаться от участия в нашем шоу во время акции поддержки в первый день, потому что футбольный тренер не разрешил ему покинуть команду, Девин начал называть его подработчиком и распустил слух, что Джонни участвует в оркестре только для того, чтобы восполнить недостающие зачёты, необходимые для окончания школы. Кори считает, что это потому, что я нравлюсь Девину, и он ревнует. Думаю, она может быть права. Никогда не думала, что окажусь в таком положении, когда мне захочется, чтобы я не нравилась Девину Крузу.
Я заталкиваю свою маленькую сумку, в которой лежат расчёска, телефон, запасные носки и слайды, под сиденье и натягиваю красную шерстяную юбку-солнце поверх чёрных леггинсов. Юбку сшила для меня мама одной девочки из оркестра, а моя мама купила идеально подходящую красную помаду. «Яркие, смелые цвета!» — сказала она, вручая мне её. Внешне я засветилась и с восторгом приняла её, а внутри подумала, насколько меньше шансов у Джонни поцеловать меня, если на моих губах будет ярко-красная помада. Папа говорит, что детали помогут судьям оценить наше выступление, поэтому перед выходом из автобуса я подкрашиваю губы и заправляю тюбик помады в маленький кармашек на поясе.
— Он здесь! — кричит Кори с переднего выхода из автобуса.
Сердце колотится в груди, и я приподнимаюсь, опираясь на спинки сиденья, чтобы видеть поверх голов своих товарищей по оркестру. Вместо того чтобы пробираться через оставшихся людей, выходящих из автобуса, я следую примеру Девина и открываю заднюю дверь. Наш водитель терпеть не может, когда мы так делаем, потому что это вызывает жужжащий звук, но мне на самом деле всё равно, злится он или нет.
Как только мои ноги оказываются на земле, я бегу к передней части автобуса, где стоит большой синий внедорожник. Через лобовое стекло я вижу зачёсанные назад волосы Джонни, поэтому бросаюсь к пассажирской двери, чтобы помочь ему собрать всё, что нужно. Когда подхожу к нему, он стоит спиной ко мне, но его мама замечает меня и широко улыбается.
— Бринн! Мне так жаль, что мы опоздали. У меня возникли проблемы с машиной, и...
— Всё в порядке, мам. Езжай, а я вернусь с ними.
Улыбка мамы Джонни дрожит.
— Эй, — бормочу я, кладя руку ему на лопатку.
Он мгновенно напрягается от моего прикосновения, почти вздрагивая, прежде чем откинуть голову назад и громко выдохнуть. Затем опускает взгляд, запихивает толстовку в небольшой рюкзак и застёгивает его. Постояв несколько секунд, Джонни тянется через сиденья и кладёт руку маме на плечо. Она накрывает её своей рукой.
— Я люблю тебя. Спасибо, что подвезла. На этот раз тебе не обязательно оставаться и смотреть. — Его голос монотонный, но не холодный.
Похоже, это именно то, что нужно было услышать его маме, поскольку на её лице появляется сдержанная улыбка. Бет быстро моргает, несколько раз похлопывает сына по руке и делает глубокий вдох.
— Удачи, милый, — Бет наклоняется к рулю, чтобы встретиться со мной взглядом. — Удачи, Бринн. Я знаю, что у тебя всё получится.
— Спасибо, — киваю я, когда её сын отходит и закрывает дверь.
— С тобой всё в порядке? — спрашиваю я, когда Джонни поворачивается ко мне, а его мама уезжает.
— Я в порядке, да. Просто... ненавижу опаздывать, — Джонни дует на выбившуюся прядь волос, когда оказывается лицом ко мне, и мой взгляд мгновенно падает на его распухшую бровь.
— Джонни! — кричу я шёпотом, протягивая руку, размазав то, что похоже на макияж. Его бровь слегка распухла, вокруг неё фиолетовый оттенок, что-то похожее на клей, удерживает небольшой порез, прикрытый маленькими волосками.
— Я знаю. Это дурацкий футбольный удар, и мама пыталась его скрыть. Так плохо? Я имею в виду макияж. Я знаю, что синяк ужасен. — Его взгляд опускается вместе с уголками рта.
Я изучаю рану, затем отступаю на полшага назад, чтобы рассмотреть все его лицо. В каком-то смысле это делает его более похожим на человека.
— Знаешь, всё не так уж плохо. Она хорошо замазала рану. Вряд ли кто-то заметит издалека, — я протягиваю руку, и Джонни отступает назад. — Я просто хочу подправить.
Парень кивает, его взгляд фокусируется на моей руке, приближающейся к его лицу. Он поднимает взгляд, когда я легонько провожу пальцем по его брови, разглаживая маленькие пятнышки, которые, вероятно, появились из-за того, что он пытался всё исправить. Я приглаживаю волоски в том же направлении, стараясь не слишком сильно надавливать на опухшую кожу.
— Нормально? — спрашиваю я, опуская руку.
Джонни кивает, его взгляд на несколько секунд задерживается на моём, а губы слегка приоткрываются. Моя грудь горит от предвкушения, и я даже не знаю, чего хочу — поцелуя, простой благодарности или какого-то заявления о том, что он хочет, чтобы я коснулась его лица? От этих мыслей я сразу же чувствую себя глупо. Прочищаю горло и делаю шаг в сторону, чтобы создать между нами больше пространства.
— Мы должны зарегистрироваться.
— Точно, — Джонни кивает и обращает своё внимание на моего отца, который громко хлопает в нескольких метрах от нас, чтобы привлечь всеобщее внимание. Барабанщики уже задействовали свои барабаны, а духовые инструменты уже наполняют воздух какофонией звуков.
Джонни подбегает к моему отцу и засовывает пальцы в рот, издавая громкий свист, от которого все замирают на месте.
— Пойдёмте за ним, да? — кричит он.
Джонни подобен гравитации, и все стекаются к нему. Я плетусь сзади, наблюдая, как он ведёт остальных, учась у него.
Восхищаясь им.
Несколько участников оркестра стукаются с ним кулаками, вероятно, радуясь его появлению. Девин вертит в руках одну из своих палочек, поднимая её в воздух в знак одобрения и поддержки. Мой отец отходит на шаг вперёд, вероятно, изучая рану над глазом Джонни, но быстро переключает своё внимание на кого-то, настраивающего свой кларнет.