Глава 15
Наши дни
Трудно хранить что-то в секрете. Этот факт удваивается, когда речь идёт о подростках.
Я не была уверена, как поступить с визитом Джонни в школу. Сказать ли мне об этом ученикам и дать их волнению дойти до кипения, которое я смогу сдержать, или же пойти по пути неожиданного сюрприза? Я выбрала сюрприз. В основном потому, что не хотела говорить о приходе Джонни в течение целой недели, до того, как это произойдёт на самом деле. Однако, как говорится, всегда есть кто-то, кто знает кого-то в бизнесе. Этот кто-то сообщил новость вчера поздно вечером, и благодаря социальным сетям и какой-то теневой паутине, которая, похоже, есть у всех учеников, а у нас, взрослых, нет возможности взломать — буквально каждый из них знал, что Джонни приедет сегодня в гости. Сегодня утром, когда я заехала на парковку, все они стояли у входа с воздушными шарами, плакатами, разрисованными лицами и футболками с его концертов. Наши ученики ни на что так раньше не реагировали, даже на показательные выступления.
Это хаос.
Вот вам и обычный учебный день.
— Может быть, так даже лучше, — говорит директор Бейкер, которая сама надела чёрную футболку с длинным рукавом «Приют» с первого тура Джонни. Мы с ней уже около двадцати минут стоим под навесом у главного офиса, ожидая прибытия Джонни.
— Ты думаешь? — поджимаю губы, наблюдая, как Гэри, наш семидесятиоднолетний ремонтник, заталкивает группу учеников, загораживающую нам обзор, за свою импровизированную систему канатов, чтобы Джонни мог свободно пройти до входа.
— Да. У нас здесь хорошие дети. Просто они немного взволнованы, — она пожимает плечами как раз перед тем, как один из учеников споткнулся о жёлтый знак «ОСТОРОЖНО» Гэри, который удерживает предупреждающая лента, сделанная им из синего малярного скотча.
Половина учеников ждёт в зале, решив, что занять хорошие места важнее, чем наблюдать, как Джонни выходит из машины. Никто из присутствующих, кроме меня, не знает, что не имеет значения, где они будут находиться, когда встретятся с ним. Джонни уделит им всё своё время и внимание и заставит каждого из них почувствовать себя особенным. Он останется здесь без сна на четыре дня, если это потребуется, чтобы поговорить, пожать руку, обнять и сфотографироваться с каждым учеником «Северной средней школы Юкка-Вэлли», который захочет уделить ему время. Это единственное качество, которое слава не смогла испортить. Джонни благодарен, и он всегда был таким. Его любовь к поклонникам неподдельна.
Первые крики раздаются у въезда на парковку. Через несколько секунд несколько сотен собравшихся здесь учеников вместе со своими родителями, которые просто ничего не могли с собой поделать, вливаются в гигантскую человеческую волну, которая не прекращается до тех пор, пока машина Джонни не останавливается прямо рядом с ведром для швабры Гэри и задняя дверь чёрного «Линкольна» не распахивается.
Хаос.
— Мы должны что-то сделать? — спрашивает меня директор Бейкер, когда ведро, швабра, лента и Гэри поглощаются толпой визжащих девочек-подростков и свистящих мальчишек, протискивающихся к машине.
Я усмехаюсь.
— Нет, он справится.
И так и происходит. Прижавшись спиной к своей машине, Джонни улыбается, протягивая руки к морю рук, тянущихся к нему. Он пожимает руку за рукой, смеясь и улыбаясь, когда сотовые телефоны поднимаются в воздух, чтобы запечатлеть каждую минуту. Каким-то образом нам удалось обойтись сегодня без появления папарацци или, по крайней мере, без их назойливости — я до сих пор не уверена, что они не снимают эту сцену с одного из холмов или крыши. Этот маленький секрет, который я пыталась сохранить, уже не такой уж и секрет.
Примерно через десять минут плотного общения с поклонниками Джонни выходит на дорожку и направляется к нам, его руки сцеплены по меньшей мере с четырьмя детьми, а другие прижимаются к нему. Наши взгляды встречаются, и я вздёргиваю бровь.
— Однако, любишь ты эффектные появления, — кричу я, чтобы Джонни услышал меня за криками, которые не прекращаются с тех пор, как открылась дверь его машины.
— Это точно, — смеётся он.
Это новый Джонни, без груза «самолечения». Прошло тридцать два дня, а под моим наблюдением он провёл всего несколько часов. Я нутром чую, что узнала бы, если бы он что-то скрывал, если бы пил алкоголь или употреблял таблетки. Перед его приездом я убрала из дома все возможные соблазны, так что я тоже уже шесть дней не пью вино. Чёрт, я даже выбросила пузырёк с лекарством от простуды.
Парень одет в чёрные брюки, обтягивающие его бёдра, чтобы доказать всем, кто смотрит на него, что он не пропускает дни тренировок. Белая рубашка обтягивает его торс, а две верхние пуговицы расстёгнуты, демонстрируя золотистую кожу на груди и край татуировки в виде кинжала, покрывающей его правую грудную клетку. В таком виде Джонни выглядит ещё сексуальнее, чем вчера вечером, когда был без рубашки на моей кухне. Невольно я надела сегодня свою белую блузку вместе с широкими чёрными брюками и очень высокими каблуками. Мне хотелось выглядеть высокой и уверенной. Теперь выгляжу как его свита.
— Так говоришь, что вы с Джонни были... друзьями? — Директор Бейкер приподнимает бровь, проходя мимо нас, и заходит в зону ожидания офиса, чтобы пожать руки четырём полицейским Юкки, которые вызвались сегодня обеспечить дополнительную безопасность.
— Мы были хорошими друзьями, — отвечаю я, а затем отхожу от директора, прежде чем она успевает задать ещё несколько вопросов.
У моего босса много общего с моей мамой. Они никогда не должны встретиться. Я забираюсь на один из офисных стульев для ожидания и, прочистив горло, прикладываю ладонь ко рту. Жаль, что я не умею свистеть с помощью пальцев.
— Ладно, ребята. Я знаю, что вы хотите сопровождать Джонни Бишопа повсюду, куда бы он ни пошёл, но нам действительно нужно сегодня позаниматься. И если вы хотите послушать его утреннюю речь, мне нужно, чтобы вы все прошли в спортзал, где увидите его снова через несколько минут, хорошо?
Я громко хлопаю в ладоши, чтобы привлечь их внимание и вывести из коллективного ошеломлённого оцепенения. Сжав руки в кулаки, я встречаюсь взглядом с Джонни, который ухмыляется и быстро отдаёт мне честь.
«Можно убрать тамбурмажора с поля, но невозможно вырвать это из его души».
Через несколько минут ученики разбредаются по коридорам и направляются в спортзал. Джонни делает несколько фотографий с офицерами, один из которых — Трэвис Джентри, который был его товарищем в выпускном классе этой самой школы. Далее я официально представляю директора Бейкер, и ей удаётся сохранить полупрофессиональный вид, несмотря на то, что лицо Джонни буквально наклеено у неё на груди.
— Может быть, будет лучше, если вы подождёте за дверью, пока я не закончу часть собрания, посвящённую школьным делам, затем я представлю вас, мисс Фишер, а вы сможете представить своего друга? — Моя начальница делает это предложение с явным намёком в голосе, когда доходит до слова «друг».
Моя шея рефлекторно выгибается, а щёки горят.
— Звучит отлично. Мы прямо за вами. — Я стараюсь, чтобы выражение моего лица было серьёзным, но она смеётся над этим, откидывая свои вьющиеся каштановые волосы с плеч, прежде чем повернуться и направиться по коридору.
Я пропускаю её на несколько шагов вперёд, прежде чем повернуться к Джонни, щёлкнуть по второй пуговице на его расстёгнутой рубашке, а затем закатить глаза.
— Что? Слишком много? — Джонни застёгивает её, потому что знает, что так и есть. Я имею в виду, что девушки в этой школе уже сходят с ума от его присутствия. Лишний проблеск груди превратит их в полных зомби, пока он говорит.
— Ну, может быть, чуть-чуть. — Я показываю небольшое расстоянием между большим и указательным пальцем, а затем приглашаю его пройти со мной по коридору.
— Тоже самое говорила твоя мама, — говорит он с усмешкой.
Я бросаю на него косой взгляд.