Вцепившись руками в руль, и я позволяю ногтям впиться в кожу, когда кричу в тишине своей машины. Поднимаю голову и вижу в зеркале свои красные щёки, которые становятся всё пунцовее. Этого не происходит. Я не могу с этим справиться. Если это шутка или если он так расстаётся со мной — я не справлюсь.
Я съезжаю с подъездной дорожки и разворачиваюсь, чтобы спуститься обратно с холма к школе. Вдалеке светятся огни футбольного стадиона, и я заставляю себя проехать на каждый зелёный свет, который встаёт на моём пути. Я заезжаю на стоянку возле поля и паркуюсь как можно ближе к воротам. Пробегая мимо, машу рукой одному из учителей, который узнает меня, а затем устремляюсь вверх по трибунам и в кабину диктора, где мой отец ждёт, чтобы объявить выступление оркестра. Когда его взгляд падает на меня, он вставляет микрофон обратно в держатель и стремительно направляется в мою сторону.
— Юная леди, о чём ты только думала? — он хватает меня за плечи и сжимает их, когда опускает голову, чтобы встретиться со мной взглядом.
Отец в ярости. Как и должно быть. Но всё, что я могу сделать, это разрыдаться.
— Бринн. Что случилось?
Он опускается на колени, когда моё тело обмякает, и через несколько секунд удерживает мой вес, а мои руки обвиваются вокруг его тела.
— Бринн, ты в порядке? — Его слова звучат так, будто доносятся через туннель.
Я качаю головой и с трудом перевожу дыхание.
— Иди сюда, — говорит отец. Поддерживая меня, он помогает мне сесть на стул, который предоставил один из тренеров команды соперников. Кто-то протягивает мне стакан с водой, я делаю глоток и качаю головой.
— Джонни ушёл. Без меня, папа. Он ушёл без меня. И я не знаю, где он. И он просто... — Моё тело сотрясается от горьких рыданий, и слёзы текут по лицу. — Он просто ушёл.
Я снова падаю в объятия отца, и он садится на пол, усаживает меня на колени и укачивает.
— Я уверен, что с ним всё в порядке, Бринн. Мы всё выясним. Но с тобой всё в порядке, правда? — Он отводит мои мокрые от слёз волосы от лица, и я тяжело вдыхаю, пытаясь заговорить с ним.
— Я в порядке, — вру я.
Но я не в порядке. И не думаю, что буду в порядке ещё долгое время.
Глава 27
Наши дни
Последний час я смотрю на сообщение Бет. И постоянно переключаюсь между действием и бездействием, концентрируясь то на её сообщении, то на своём телефоне, то на визитке Шейлы Макиас, которая лежала у меня в сумочке с тех пор, как Кейли передала её мне.
Бет написала мне сегодня утром, вскоре после Джонни, и попросила организовать ей встречу с репортёром. Сегодня, пока не стало слишком поздно. Именно это «слишком поздно» кажется зловещим и вызывает чувство тревоги.
Ничего не складывается. И ожидание ответов выводит меня из себя. Вызывает у меня желание выбивать информацию из людей. И на этом бы всё закончилось. Я бы либо получила ответы, которые хочу, и жила бы с ними, либо нет. Хотя мы с Джонни... не уверена, что нас можно вернуть.
«Есть вещи, от которых мы не можем избавиться».
Вот что он имел в виду. Что бы это ни было, какая бы правда-ложь ни была виновницей, это ключ к разрушению всего. Я просто не уверена, насколько глубоки эти разрушения. Погубит ли она нас? Бет? Джонни? Его карьеру?
В довершение всего Джонни остался на ночь у своей матери. Он прислал мне сообщение, что сегодня не придёт в школу. Это известие огорчило некоторых учеников, но больше всего оно разочаровало меня. У него была уважительная причина: он хочет пойти на встречу, которая проводится не в реабилитационном центре для богатых людей, а в более скромной обстановке и с людьми, которые занимаются этим делом, потому что оно действительно важно для них, а не потому, что им нравится большая зарплата. Он заговорил об этом два дня назад, и я нашла группу, которая собирается в общественном центре в Бомонте. Я отправила ему эту информацию после вчерашнего интервью, и что-то внутри подсказывало мне, что если ему когда-нибудь понадобится такая встреча, то сейчас самое время. Я горжусь им за то, что он хочет говорить и делиться, за то, что находит поддержку за пределами своего узкого круга и за пределами программы, предписанной знаменитостям в «Волнах». Меня в этом кругу нет уже десять лет, но даже когда я в нём, важно иметь спасательные круги жизни везде, где это необходимо.
Мне бы очень хотелось, чтобы он немного больше доверял той поддержке, что я ему предлагаю. У него есть секреты. Джонни хранит их уже много лет. Это разрушает его изнутри.
С другой стороны, как он сможет снова доверять мне, если я окажу Бет эту услугу?
Поскольку последний час моего рабочего дня — подготовительный, я решаю поручить Мэри Энн проверку контрольных работ по теории музыки и хоть раз воспользоваться тем, что я любимца директора. Я никому не сообщаю о своём раннем уходе и ухитряюсь вывести свою машину со стоянки так, что даже Карл, наш охранник, этого не замечает. Правда, Карл в это время обычно дремлет, сидя в гольф-каре, который паркует под большим деревом у спортзала.
Я добираюсь до своего дома через несколько минут и даже не утруждаю себя переодеванием, прежде чем врываюсь в комнату Джонни. Здесь негусто, и в основном мои вещи всё ещё лежат здесь. Лямки от его сумки, с которой он пришёл сюда, выглядывают из-под кровати. Наклоняюсь и вытаскиваю сумку, чувствуя вес его блокнота внутри. Я слегка встряхиваю книгу и листаю страницы, пока из неё не выпадает квитанция.
Падаю на задницу и беру её в руки, прищурившись, чтобы разглядеть выцветший шрифт. Дата — первое, что мне удаётся расшифровать, и мне приходится сделать паузу, чтобы перевести дыхание при виде её. Пока Джонни покупал эту стеклянную награду, я ездила кругами, пытаясь найти его. Он был совсем рядом. Менее чем в пяти милях от меня. Всё это время.
Приложив ладонь к щеке, я разрешаю себе на минуту позлиться на него. Будь ты проклят, Джонни Бишоп. Будь ты проклят за то, что не впустил меня с самого начала.
Я несу квитанцию на кухню, где свет ярче, и расправляю бумагу на столе, одновременно доставая из кухонного ящика лупу. У меня довольно хорошее зрение, но пузырьки с таблетками всегда вызывают у меня затруднения. Видимо, так же, как и тайные квитанции, которые могут указывать на убийство, сокрытие или... кто знает!
Магазин «ТРОФЕЕВ САКРАМЕНТО», почему-то расположенный в Юкка-Вэлли, открыт с восьми утра до семи вечера. Интересно, сохранились ли эти часы работы? Я могу позвонить, а могу просто съездить. Уже выходя за дверь с ключами, я репетирую свою речь, обращаясь к тому, кто там сегодня работает.
Счёт выставлен на четыреста девяносто девять долларов, а Джонни упоминал, что дал парню двести долларов при оформлении заказа. Может быть, всё дело в том, что кому-то просто необходимо получить остаток денег. Невероятно, какие платежи из прошлого могут появляться в жизни как призраки. Моя мама забыла оплатить счёт за чистку зубов, которую мне сделали, когда я училась в колледже. Мне пришлось ждать, пока эта история не исчезнет из моей кредитной истории, прежде чем смогла получить автокредит не под миллион процентов.
Магазин находится в самом центре старой части города, в нескольких кварталах от автобусной станции, как и сказал Джонни. Я паркуюсь у входа, затем приглаживаю волосы и подкрашиваю губы, прежде чем войти внутрь. Я не знаю, как эта квитанция снова оказалась у Джонни, поэтому думаю, что лучший способ разыграть это — быть уверенной, но расплывчатой.
Когда вхожу, над дверью звенит маленький колокольчик, и молодой человек, лет восемнадцати-девятнадцати, выходит из подсобного помещения. Он ест сэндвич и, похоже, раздражён тем, что я его прерываю.
— Да? — бормочет он с набитым хлебом ртом. И мне вдруг становится легче.
— Да, здравствуйте. Я здесь по поручению своего клиента. Ему прислали эту квитанцию за товар, который он приобрёл несколько лет назад. Можно уточнить, её прислал ваш магазин? — Я протягиваю квитанцию, парень выхватывает её у меня из рук и держит перед своим лицом. Глаза у него красные и опухшие. Почти уверена, что он под кайфом.