Я решила, что будет лучше, если оставлю крылья в доме Бет ещё на некоторое время. Я не уверена, что действительно, по-настоящему хочу их теперь, когда знаю правду.
Я пообещала своей маме, что мы с Джонни как-нибудь придём на ужин на этой неделе. У нас были расплывчатые планы на сегодняшний вечер, но после всего, что произошло за последние несколько дней, я не уверена, что это всё ещё в силе. А также не уверена, что Джонни захочет остаться и сидеть рядом со мной, после всего.
Достаточно было одного телефонного звонка, чтобы его мама не стала сама звонить Шейле. Я должна была предупредить его. Я думала, что, уклоняясь от её просьбы, выигрываю время, но время — это не то, что она тратит впустую. Теперь я это понимаю. И также понимаю, что Бет имеет право контролировать свой рассказ.
Просто я не уверена, что Джонни воспримет всё это именно так.
Я несу стакан холодного чая на крыльцо родительского дома, того самого, на котором Джонни поцеловал меня, когда мы были подростками. Сажусь и вытягиваю ноги, поглядывая на свой телефон. Он, вероятно, возвращается в город после своей встречи. Или, может быть, Джонни у меня дома и гадает, где я. Я провожу большим пальцем по его контактной информации, но не успевает прозвучать ни одного звонка, как его джип с грохотом въезжает на подъездную дорожку к дому моих родителей.
Его развязность, когда он идёт ко мне, говорит о том, что парень настроен позитивно. Я не знаю, что делать. Я не хочу разрушать этот прогресс, нарушать его покой. Но также хочу, чтобы между нами не было секретов.
— Хорошо прошла встреча? — Я протягиваю стакан с чаем, когда он присоединяется ко мне на крыльце.
Джонни тянется к нему и делает большой глоток. Кривится и возвращает мне стакан.
— Как ты можешь пить это без сахара? — Он издаёт рвотный звук.
— Я не колибри, чтобы пить воду с сахаром, — я качаю головой и облегчённо вздыхаю, затем делаю ещё один глоток своего вкусного чая.
— Нет, ты пьёшь скошенную траву, размешанную в воде, — поддразнивает он.
Я хихикаю и давлюсь глотком, после чего начинаю кашлять.
Ставлю стакан и кладу руку ладонью вверх с растопыренными пальцами на колено. Джонни накрывает её своей и поочерёдно просовывает свои пальцы между моими.
— Встреча прошла хорошо. Это та группа, на которую мне нужно опереться. Женщина, которая руководит ею, раньше была учительницей музыки. Она вышла на пенсию пять лет назад и начала заниматься этим в память о своей сестре. Она бы тебе понравилась.
Мой взгляд переходит на него, и я улыбаюсь.
— Не сомневаюсь. — Сдвинув ноги к нему, я накрываю наши руки другой рукой, и сжимаю.
— Что случилось? — Джонни слегка наклоняется ко мне, его ноги упираются в мои колени.
Моё внимание сосредоточено на наших руках, и я чертовски надеюсь, что через несколько минут мы всё ещё будем держаться друг за друга.
— Твоя мама говорила с Шейлой. — Я задерживаю дыхание, когда мой взгляд переходит на него.
Его лицо краснеет, а глаза вспыхивают.
— О чём? То есть... как? — Джонни качает головой, и когда пытается отдёрнуть руку, я сжимаю его крепче. Его взгляд опускается на мою борьбу, затем возвращается к моим глазам, его брови мгновенно приподнимаются на три дюйма. — Ты это сделала?
Я качаю головой.
— Нет.
Джонни высвобождает свою руку из моей. Вскакивает на ноги и, запустив руки в волосы, делая большие шаги по дорожке.
— Я не способствовала. Просто... не остановила вовремя. — Я оставляю чай и иду по дорожке, пока не оказываюсь рядом с Джонни у передней части его джипа.
Его руки сцеплены на макушке, а челюсть двигается из стороны в сторону.
— Хорошо, но ты остановила маму до того, как она сказала слишком много? Я имею в виду... — Его грудь вздымается от мощного выдоха, как будто кто-то бросил ему в грудь шар для боулинга.
— Бет написала мне утром и попросила устроить встречу, но я не отвечала, пока не закончилась занятия. Я подумала, что если не помогу, то, возможно, она передумает или пройдёт достаточно времени.
— И ты не подумала, что, может быть, тебе стоит сказать мне? — Джонни прищуривает глаза, сосредоточившись на мне.
— Нет, Джонни. И мне очень жаль. Я хотела, чтобы ты пошёл на встречу, и не думала, что она сможет найти Шейлу без моей помощи.
— Но она нашла. — Его подбородок опускается на грудь, когда он опускает взгляд, чтобы подчеркнуть свои слова.
Я сжимаю губы и киваю.
— Джонни, твоя мама поклялась, что история будет хорошей. Она сказала, что у неё есть связь с Шейлой...
— Связь? — Джонни выдыхает смешок и снова начинает расхаживать взад-вперёд.
— Она поделилась с ней своей историей, и у Шейлы было такое же детство, как у тебя.
Джонни поворачивается и буравит меня взглядом. Я понимаю его сомнения и недоверие. Но также считаю, что Бет должна сама решать, что ей говорить другим.
— Бринн, ты должна была позвонить мне, — ворчит он.
— Может быть. Но что бы это изменило? Ты был далеко, и твоя мама всё равно сама нашла Шейлу.
Джонни прислоняется к борту джипа, откидывает голову назад и смотрит в небо. Пушистые облака усеивают ясную синеву.
— И я раскрыла для тебя одну тайну. — Я делаю шаг к нему и дёргаю за руку, пытаясь установить с ним контакт и успокоить его бешеные мысли.
Парень склоняет голову набок, веки опускаются, но в остальном он не двигается.
— Ты со Скуби-ду и его командой? — Его рот изгибается в улыбке, и я вздыхаю с облегчением от того, что он пытается шутить.
— Квитанция и награда? Парень просто хотел получить свои деньги. Я понимаю, что странно искать триста баксов через десять лет, но теперь, когда встретилась с ним, я понимаю. Он такой человек, и триста баксов — это триста баксов, — я пожимаю плечами, ожидая, что Джонни рассмеётся в ответ. Вместо он сжимает челюсть.
— Ты ходила в магазин?
Я вяло киваю.
— И ты ему заплатила?
Я слегка наклоняю голову и смотрю на него.
— Да, — подтверждаю я.
— И полагаю, что награда...
— У твоей мамы, — я вздрагиваю, всё ещё не совсем понимая, что его беспокоит.
— Господи, Бринн! — Джонни уходит прочь, затем резко останавливается и опускает руки по швам. Смотрит на небо и начинает смеяться, но я вижу, что его это не забавляет. Совсем нет.
Я иду к нему по подъездной дорожке, а он направляется ко мне, останавливая на полпути, положив руки мне на плечи.
— Я не должен был заказывать эту чёртову штуку. Я запаниковал, думал, что помогаю, а потом передумал и решил, что просто оставлю всё как есть. Это маленький магазинчик, и почему кого-то так волнуют несколько сотен долларов? Моя мама может потерять то, что осталось от её жизни. Бринн... Я уехал из города, без... — Джонни захлёбывается словами, его глаза стекленеют. Он прижимает кулак ко рту и смотрит в сторону, с трудом сглатывает.
— Твоя мама клянётся, что история не будет плохой, — я повторяю уверенные слова Бет, но в глубине души не верю ей.
Бет не поделилась тем, что именно она рассказала, только то, что сказала правду, свою правду, от начала до конца. А единственная правда, которую я знаю — это то, что мне удалось собрать воедино с помощью квитанции, случайных сведений о выдувании стекла и хронологии, в которой всё выглядит довольно мрачно.
— Моя мама... это единственная причина, по которой я уехал из города без тебя! — Его взгляд пронзает меня, в глазах внезапно появляется острая грусть, они затуманены сожалением. — Чёрт, Бринн. Достаточно одного придурка, который думает, что мой отец ходит по воде, чтобы начать задавать вопросы. Они посадят мою маму. На те два года, которые ей остались. Я пропустил с ней десять лет. Десять лет с тобой. А вы с ней просто подбрасываете все эти жертвы в воздух, как конфетти.
— Это нечестно! — толкаю Джонни в грудь обеими ладонями, но он хватает меня за запястья и пристально смотрит на меня.
Через несколько секунд мои руки расслабляются. Джонни никогда не любил физические вспышки. Он никогда не ввязывался в драку, даже когда Девин дразнил его, когда мы учились в школе. Он не хочет быть своим отцом.