— Прости меня. За всё, Джонни. Прости, что не позвонила тебе, когда твоя мама написала мне сообщение. За то, что стала выяснять, кто прислал тебе таинственную квитанцию. Прости, что последние десять лет своей жизни я так злилась на тебя за то, что ты бросил меня, как дуру, ждать на стоянке у закусочной. Прости, что я не знала. Хотя должна была догадаться. Или просто не задумывалась над всем этим. Потому что да, Джонни. Я провела почти треть своей жизни задаваясь вопросами, когда дело касалось тебя. Потому что ты ничем не поделился. Я знаю кое-что, но в то же время и не знаю. Я догадываюсь и предполагаю, но это не способ любить кого-то.
Его голова взлетает вверх при этом слове «любовь».
Я вздрагиваю и прижимаю кулаки к бёдрам, собираясь с духом.
— Да, Джонни. Я люблю тебя. И десять лет и разбитое сердце ничуть не ослабили моих чувств к тебе.
— Ты не можешь меня любить, — он решительно качает головой.
Я пожимаю плечами и издаю жалкий смешок.
— Что ж, тогда мне не повезло, потому что я люблю.
Его взгляд сужается ещё больше, и он качает головой.
— Ты не должна. Воспоминания в моей голове... — Его голос затихает, а грудь вздрагивает.
Я снова тянусь к нему, но парень отступает на шаг. Как будто боится, что моё прикосновение каким-то образом отравит его. Его отпор причиняет боль.
— Скажи мне, Джонни. Если ты так уверен, что твоя мама ошибается и что Шейла собирается написать от её имени какую-то гнусную исповедь, то скажи мне, что в ней будет написано. Дай мне эту историю, пока мне не пришлось читать её в интернете. — Я обхватываю себя руками и перемещаю свой вес, стараясь придать себе неподвижность. Если он собирается уклониться от этого разговора и уйти, я хочу, чтобы ему пришлось буквально обойти меня, чтобы сделать это.
Наше противостояние длится несколько секунд, тёплое солнце припекает мне голову, в то время как прохладный ветерок холодит мои руки. Здесь, в пустыне, сезон ведьм, по крайней мере, так всегда называла это моя мама. Дни тёплые, а ночи, леденящие до костей. Прямо сейчас у меня внутри всё похолодело. Как и моё сердце.
— Ты хочешь знать, почему я не пришёл?
Джонни смотрит на меня с вызовом, выражение его лица стало жёстким.
— Отчаянно, — умоляю я.
Он прикусывает кончик языка и задерживает взгляд на мне, делая полный вдох.
— Мой отец вернулся домой рано. Приехала полиция, потому что кто-то написал заявление. Он очаровал их, раздал несколько автографов, а когда они ушли, схватил меня за горло и сжимал до тех пор, пока я чуть не потерял сознание. Мама остановила его.
— Джонни... — Я снова тянусь к нему, и он снова отступает.
— Хочешь знать, как? Что это стекло сделало с его черепом? Как быстро это произошло? Сколько крови было? Как тяжело было нести его до внедорожника, потом до лодки? Как мне пришлось плыть по воде в одежде, подталкивая его к скалам, чтобы столкнуть его за борт и не забыть вмять винт ботинком, прежде чем плыть обратно к берегу? Как я бежал домой, насквозь промокший, чтобы его дурацкая машина оставалась у озера? Или, может быть, хочешь знать, как моя мама сожгла мою мокрую одежду вместе с окровавленным кухонным ковриком, потом отдала мне все деньги, которые с таким трудом скопила, и умоляла меня уйти и никогда не возвращаться? Она знала, что те полицейские вернутся, и если они всё выяснят, то она смирится с последствиями, но не переживёт, если и моя жизнь будет разрушена. Как я обещал держаться подальше, избегать любых контактов, насколько это возможно, и сделать так, чтобы казалось, будто я бросил их обоих, как какой-то трудный подросток, ищущий жизни рок-звезды. Я заглушал непрекращающиеся кошмары таблетками и алкоголем, Джонни это делал мой отец-мудак.
Его рот отвисает, выражение лица болезненное. Он проводит ладонью по щеке и отводит взгляд в сторону.
— Если бы ты только сказал мне. Я бы помогла. — Я бы нашла способ. Мой отец нашёл бы. Тедди. Любой из нас.
— Нет, это была только моя забота. И чёрт возьми, Бринн. Постоянное грёбаное беспокойство. Достаточно ли хорошо я вычистил внедорожник? Правильно ли выбрал место, чтобы выбросить его за борт? И потом, разве то, что я сделал, не делает меня похожим на него? Десять лет я провёл в беспамятстве, а когда выходил из него, думал только о том, что сделала мама, чтобы спасти меня, и что сделал я, чтобы спасти её, и как я тоже превратился в гнилой, наркозависимый кусок дерьма.
Джонни снова смотрит мне в глаза.
— Я не собирался разрушать твою жизнь. А я бы это сделал, Бринн. Так что не люби меня. Единственное, что люди получают от этого — проклятие.
Он обходит меня и без лишних слов забирается в свой джип. Даже не смотрит на меня, когда проезжает мимо, сдавая назад. Когда набираю его номер, Джонни не отвечает, хотя я вижу, как он стоит на холостом ходу в конце подъездной дорожки. Это всё равно что снова наблюдать, как он уходит, только на этот раз я действительно вижу это.
Я слишком опустошена, чтобы плакать. Это боль жжёт изнутри. Что толку садиться в машину и гнаться за ним? Его демоны слишком глубоки, а его прошлое — это кошмар наяву.
— Джонни уезжает? — Голос отца вырывает меня из раздумий.
Я поворачиваюсь и вижу, что он идёт в мою сторону, засунув руки в карманы джинсов.
— Помнишь, как ты встретил отца Джонни в тот вечер на футбольном матче? — спрашиваю я отца.
— Конечно, помню. Никогда не забуду, — говорит отец, презрительно морщась.
— Ты сказал, что нам нужно помочь Джонни, — продолжаю я.
Папа кивает.
— И? Ты что-то сделал?
Пристальный взгляд моего отца останавливается на мне, пока он роется в старых воспоминаниях.
— Я написал заявление в полицию с просьбой нанести случайный визит или два. Я думал, что они смогут разобраться в ситуации. Но, по-моему, они так ничего и не сделали.
У меня внутри всё переворачивается.
— Да. Очень жаль, — бормочу я, отворачиваясь, чтобы скрыть желание заплакать.
В тот день мой отец послал копов в дом Джонни. И это было правильно, хотя нам следовало сделать гораздо больше. И посмотрите, чем всё это обернулось.
— Он хороший человек, Бринн. Несмотря на всё то дерьмо, через которое ему пришлось пройти, в глубине души он вырос хорошим человеком. Я верю, что такие люди, как он, могут пройти через огонь и выйти из него невредимыми. — Ладонь отца ложится мне на спину, и я внутренне сжимаюсь. Потому что, хотя я и хочу верить в его правоту, большая часть меня не верит.
И я по-прежнему люблю Джонни Бишопа, несмотря ни на что.
Глава 28
18 лет. Спустя неделю после ухода Джонни
Так много видео.
Как я и предполагала, Джонни просто сразил Лос-Анджелес наповал. Его жизнь после выхода на сцену перед толпой визжащих студенток превратилась в вихрь. Судя по всему, он подписал контракт с лейблом «Роско» и в ближайшие несколько недель будет приглашён в качестве музыкального гостя на одно из поздних ночных ток-шоу. У него запланировано несколько выступлений на концертах «Роско» в Калифорнии, Неваде и Аризоне, где Джонни будет играть каверы, пока не будет готов его собственный альбом. Каждый хочет извлечь выгоду из шумихи вокруг его шоу, из того, что оно стало вирусным. И трудно разобраться, что на самом деле готовится, а что является слухами, хотя новости, поступающие непосредственно с фан-страницы «Роско», кажутся правдивыми. Невозможно избежать новостей. Особенно когда все здесь делятся ими со мной, как будто я каким-то образом заслуживаю благодарности. Как будто мы всё ещё пара. Как будто Джонни не ушёл, не попрощавшись.
Это не их вина. Я никому не говорила об этом, кроме Тедди, и то потому, что он тоже остался один на один с жизнью. Похоже, ему тоже тяжело смотреть видео. Это странное чувство: хочется радоваться и гордиться кем-то, но в то же время немного ненавидеть его.